Охота на Роммеля - страница 7

На двадцать первый день, отстав от эскадрона (который был на одну-две мили впереди), я оказался в «бутылочном горле» на дороге западнее Фуки — в заторе, растянувшемся на сотню миль, примерно на таком же расстоянии от Александрии и с еще одной сотней миль до Каира. Моя жена Роуз служила телеграфисткой при штабе военно-морского флота в Александрии. Она была беременной и ожидала появления нашего первого ребенка. Я отчаянно пытался эвакуировать ее, прежде чем Роммель и его «Panzerarmee Afrika» промчатся по Египту до самого Суэца. В толчее грузовых машин я заметил небольшой разрыв, с выходом на чистую полоску местности, достаточно широкую и длинную, чтобы объехать «пробку» и догнать мой эскадрон.

— Водитель, реверс, — скомандовал я.

Мы с грохотом съехали с трассы, подмяли проволочное заграждение и тут же нарвались на мину, предназначенную для какого-нибудь немецкого T-V.[18] Никто не пострадал, но правый трак и передний вентилятор разорвало на куски. При благоприятных условиях экипаж может переустановить слетевшую «гусеницу» самостоятельно. Для этого рулевое управление запирает «размотку» гусеницы, запасные траки помещаются под наматывающую сторону, далее, используя силу второй гусеницы, танк медленно продвигается вперед через уже залатанный кусок, а экипаж или ремонтники вручную подбивают тяжелые пластины в нужную позицию, меняют взорванные части на запасные и закрепляют их штифтами. К сожалению, данную процедуру невозможно выполнять посреди минного поля.

Тем временем мое огорчение становилось просто невыносимым. Под смех и оскорбительные шутки сотен офицеров и солдат, наблюдавших за нашим позором, я с экипажем паковал тюки, намереваясь выйти с минного поля на дорогу, где нас подобрал бы последний уцелевший танк из моего отряда. Веселье зрителей усилилось еще больше, когда водитель, стрелок и радист начали доставать из машины банки с абрикосами, консервы с итальянской ветчиной, блоки сигарет и шесть бутылок с джином «Медвежья голова» — трофеи, добытые при отступлении. Наш командир полка, с которым я разругался несколькими днями ранее во время сражения в пустыне, избрал этот момент для показательной взбучки. Он взобрался на гусеницу своего «Гранта» и, возвысившись над толпой зевак, приказал мне и экипажу вернуться в подорванный танк. Полковник указал на сбитый нами столб с табличкой, который валялся рядом с остатками проволочного заграждения.

— Скажите, лейтенант, вы можете прочитать эту надпись?

Я ответил, что могу.

— И о чем она предупреждает?

— О минном поле, сэр.

— О чьем минном поле?

— О нашем, сэр.

— Так что вы, во имя Господа, поперлись туда?

Полковник потребовал, чтобы я назвал свою фамилию и фронтовую часть, хотя прекрасно знал и то и другое. Затем он велел адъютанту записать мои данные. Я с экипажем оставался на броне до тех пор, пока вызванная команда саперов не эвакуировала нас с минного поля.

Моя история еще впереди. Сейчас я должен дать задний ход и проехать, так сказать, по старым дорогам, иначе этот рассказ не будет понятным для читателя и потеряет смысл для меня. Если бы другой писатель принес мне подобную книгу на редактирование, я посоветовал бы ему драматизировать такие события, чтобы выделить канву основного сюжета. Но поскольку у меня самого не хватает на это терпения, я прошу у читателя прощения за то, что буду излагать в мемуарах лишь реальные детали своей жизни — в том виде, как они переживались мной.

Я продукт английской образовательной системы. Заявляю это не как о своей заслуге и не как о пятне позора. Я просто привожу факт, из которого делаю вывод, что сему мерзкому, грубому и чрезмерно британизированному ведомству, с его недостатками, все же следует отдать должное за воспитание людей, прекрасно показавших себя во время войны на всех фронтах и особенно, по моему собственному опыту, в Западной пустыне.

Что можно сказать о скромной жертвенности, которая так мощно проявляется в англосаксонской душе? Уильям Кеннеди Шо — человек, имевший ученую степень, но ставший командиром разведчиков в подразделении пустынных групп дальнего действия — рассказал мне однажды историю о пленном немецком офицере. Один из патрулей ПГДД доставлял его из Куфры