Охота на Сталина - страница 16
А если на самом деле удастся сбежать? Что потом? Потом будет видно. А пока…
От чего-то незапертая дверь барака предательски скрипнула. Где-то у северной вышки залаяла собака. Черт, проснется еще кто-нибудь.
Погода на удивление соответствовала. В поземке, заметающей следы в считанные секунды, могло бы укрыться целое стадо коров, а не то, что один человек.
Лазарет был совсем рядом. В его окне тускло горела масляная лампа. Наверное, это вольнонаемного фельдшера опять ночью на жрачку пробрало. Сука. Все заработанные деньги падла только на хавчик и тратит, и все равно тощий, как глиста. И жрать-то он может, прям у трупа. Толку только от него никакого. Даже перебинтовать, как следует не может. Наверное, если у фельдшера кончатся нашей кровью заработанные деньги, он будет жрать трупы заключенных.
Подкоп был, как и говорилось, у третьего столба от сортира. Место было выбрано удачно. Юго-западную вышку закрывал угол полуразвалившегося лазарета, а до южной вышки было далеко. Петр встал на четвереньки, потом лег на брюхо и, извиваясь, как та лягушка на сковородке, прошмыгнул под забором. С той стороны никого не было. Сказочников привстал и осмотрелся.
– Дуй сюда, – раздался слева громкий шепот. Кусты в той стороне зашевелились, и из них показалась едва различимая в темноте тощая фигура Андрея.
Только парень успел втащить его за рукав в заросли, как по ним скользнул луч фонарика проходящего мимо патруля.
Переждав немного, они двинулись к берегу протекающей неподалеку речки-переплюйки. Шли вдоль нее молча. Только заунывная песня вьюги нарушала мертвую тишину ночи. Где-то часа через два Андрей, в одному ему известном месте, резко свернул направо. Поднявшись, парочка беглецов вышла на узкую лесную дорогу. Справа чернела махина склада лесопилки. Андрей закурил. Он пару раз затянулся, а потом вытянул руку с папиросой и описал в воздухе пару кругов ее огоньком. Сказочников еле держался на ногах.
– Вон они, – Андрей махнул в противоположную от лесопилки сторону. Оттуда тоже кто-то сигналил огоньком папиросы.
– Ну, все давай иди. Я свое дело сделал, – Андрей растворился в темноте.
Не говоря ни слова двое, словно выросших из-под земли молодчиков взяли Петра под руки и запихнули в кузов полуторки, задний борт которой уже открыл третий, поджидавший заговорщиков внутри. Потом двое первых влезли в кузов и устроились на скамьях по обе стороны от Сказочникова. Тот, что был справа начал копаться в своем вещмешке. Машина потихоньку тронулась.
– Жрать дадите? – Петр поочередно посмотрел на всех троих сопровождающих, остановившись на владельце мешка.
– Читаешь мысли. Держи, – тот протянул Сказочникову ломоть хлеба и уже ополовиненную банку тушенки.
– Какие мысли? – забубнил Петр с набитым ртом. – Жрать охота.
Грузовик набрал ход, и всем четверым его пассажирам стоило немалых усилий удержаться на скамьях.
– Еще, – Петр в два счета управившись со жратвой, опять посмотрел на мешочника.
– Обойдешься, – подал голос тот третий, который все время находился в кузове. Наверное, старший. И вот этот голос отчего-то показался Петру знакомым. Где же он его слышал? Не на кого из лагерных не похож. Он бы сразу узнал.
Но слышал-то он этот голос где-то недавно. Но гадай не гадай, а в темноте лиц все равно не разглядеть. Может быть позже, когда…
Машина резко остановилась, и Петр едва не свалился со скамьи.
– Вылезай, приехали, – обладатель вещмешка подтолкнул его к заднему борту, с трудом перебравшись через который, Сказочников тут же попал в цепкие объятия встречающих.
Ему даже не дали толком осмотреться, но все равно, кое-что увидеть он успел.
Судя по всему, его привезли на небольшой военный аэродром.
Глава 3
СЕРГЕЙ ВОЛКОВ
Москва. Краснопресненскя наб. д. 24 к 2 15.11.2007 г.
От необыкновенно сильного для середины ноября мороза не спасали даже перчатки. Бенедиктинский подул на онемевшие пальцы и нажал на звонок.
Ему открыл затрапезного вида старик, ну никак не похожий на академика РАН, даже на бывшего. Его длинные, редкие, но в тоже время спутавшиеся волосы седыми прядями спускались на плечи. Ноги обуты в потертые клетчатые тапочки, а из прорехи в видавших виды штанов выглядывала старческая коленка. В довершение всего, у старика еще тряслась голова.