Охота на Велеса - страница 7
- Что еще обо мне знаешь? — хрипло спросил незнакомец.
- Ничего я о тебе не знаю. Даже имени твоего не ведаю. Но погнать тебя к источнику в грозу и дождь могло только сильное горе.
- Ты права, ведьма. Поможешь? Брата моего названного рысь подрала. Умирает. Помоги.
Любава молчала. Кое-что она в лечении людей понимала. Баба Мила ее научила. Но остановить смерть! Кто же это может?!
- Сама поедешь, или силой доставить?
Воин неуловимо для глаз переместился.
Ого, какая скорость!
Правило первое: мужчина всегда сильнее.
Она может вырваться, но может и получить рукоятью по голове. Вон, он уже примерился. Терять ему нечего. Ведьмы не испугался.
- Куда ехать-то, человек хороший?
- В урочище Три ключа.
- Да сбился ты с дороги, воин. Сбился.
Путница гибким движением встала и разворошила угли, чтобы загасить огонь. Они вышли из времянки. Конь у незнакомого неприветливого воина выглядел довольно злобным. Бил копытом о землю и непрерывно фыркал.
- Не любит он ведьм, — пробормотал его хозяин, — как и я, совсем.
- Я сама дойду до урочища. Твой конь… м-м-м… мокрый. И ты…м-м-м… тоже. Не хочу я с тобой в одно седло.
- Я тебя не буду спрашивать. Нужно спешить. Ты не скоро туда дойдешь. А мокрой станешь через три шага.
Действительно, мокрая трава горела в лунном сиянии, с деревьев капало будто живым серебром.
Любава покорилась необходимости.
- Что я должна делать?
В женской рубахе, да еще и замотанной по бедрам в паневу, иначе как боком на коня не сядешь. Воин подсадил ее на круп коня, сам уселся в седло. Любава крепко вцепилась в его пояс, с трудом представляя себе, что будет дальше. Но конь довольно бережно доставил и своего хозяина и выловленную хозяином девицу до урочища.
Всю избу пропитал тяжелый запах болезни. В тусклом свете нескольких масляных светильников на широкой скамье лежал и невнятно бредил человек лет тридцати. Широкоплечий, длинный, светловолосый. Умирающий. Нос уже заострился. Любава откинула полотняную накидку с туловища больного. Грудь и плечо были порваны диким зверем, огонь от воспаленных ран охватил верхнюю часть туловища. Любой человек был тут бессилен.
- Знахаря приглашали? — с горечью спросила лекарка, выковыривая чьи-то иссохшие лапки, гусиный пух и даже перья из загноившихся ран. Сбоку к телу умирающего был привязан веник.
- Уж лучше знахаря, чем ведьму, — так же горько ответил воин.
- Оно, конечно, так, — покладисто произнесла Любава, — хотя, смотря какой знахарь. А это что? — она с любопытством потрогала кожаный пояс, крепко стянувший грудь умирающего.
- Лечебный пояс. Через него по весне первая встреченная лягушка три раза перепрыгнула.
- А-а-а. Понятно, — Любава, наконец, отвязала веник, и взялась за узел лечебного пояса, искоса разглядывая расставленные на широком столе врачевательные средства. Почетное место занимала лохань с водой с опущенным на дно куском обугленного дерева. Бадняк, естественно, куда же без него.
Она посмотрела на привезшего ее воина. Тот, заметив сострадание в ее взгляде, плотно сжал губы.
- Я сделаю все, что смогу, но ведь ты сам понимаешь, что вряд ли что выйдет.
Воин кивнул.
- Распорядись, чтобы мне принесли вино или брагу, соль, оливковое масло, чистые тряпицы, кипящую воду. И мой вещевой мешок. И мне надо руки помыть.
Воин вышел из горницы на несколько мгновений, чтобы выкрикнуть кому-то ее распоряжения. Любава украдкой перекрестила его названного брата.
Ведьмы бывают злыми, бывают, говорят, добрыми, хотя вряд ли. Но христианок среди них не бывает точно.
Под пристальным, тяжелым взглядом вернувшегося воина, она скинула плащ и высоко закатала рукава рубахи, прежде чем тщательно вымыть руки.
Когда он понял, что молодая ведьма для вящего успеха рубаху скидывать не собирается, то еле слышно вздохнул с облегчением. Любава невольно безрадостно усмехнулась и принялась очищать раны тряпицами вымоченными в соленом вине, в соленом масле, снова в вине. Больной даже и не чувствовал соли в ранах. Он страшно ругался в бреду, а лекарка еле слышно шептала немудреные слова молитв.
- Господи помоги! Молитвами отца моего духовного Игнатия и всех Твоих святых помоги!