Охотница - страница 34
— Ну ничего себе… Да на тебя целая охота идёт.
— Да уж, — согласилась я.
— Но постой… Если Пётр Викторович пытается убрать тебя, в смысле, если это он… То значит, он считает настоящей меня?
— Всё может быть, — я пожала плечами. — Но тогда хотелось бы знать, по каким критериям он это определил.
— По каким-то своим, наверное.
— Но тогда я имею право знать, разве нет? Мы обе имеем право знать, почему вдруг раздвоились, и что вообще происходит. И почему обязательно нужно убивать. Не знаю, как тебе, а мне умирать совсем не хочется, двойник я или нет.
— Я пыталась к нему дозвониться после того снайпера, — призналась Женя. — Но никто не брал трубку. И в том доме, где он производил свою операцию, мне тоже никто не открыл.
— Ну, может, он в нём вообще не живёт, а лишь использовал для одной операции. Мне этот дом жилым не показался.
— Мне тоже, но в тот день, когда я тебя увидела, он там был.
— Ты к нему приезжала, что ли?
— Ну да. Тебе с тех пор не приходилось смотреть боевики?
— Да как-то нет. Я их не люблю, ты ведь знаешь.
— Да, но тут папа включил один, и я с ним за компанию посмотрела. А потом ещё несколько прокрутила на компе, сцены драк, в основном. Знаешь, они такие смешные… Я раньше не замечала, насколько это киношное кун-фу неправдоподобно и постановочно. А тут стало прямо глаз резать. Ну я и поняла, что всё сработало, попробовала ещё несколько упражнений выполнить… Сил и растяжки, конечно, не хватало, но всё равно я смогла такое, о чём раньше и не думала. И ну тем утром я решила съездить и Петра Викторовича поблагодарить. Я же сомневалась в этой его технологии, а зря сомневалась, как выяснилось.
— И что он тебе сказал?
— Да ничего особенного, — она пожала плечами. — Был очень любезен, пригласил меня выпить кофе. А потом ему кто-то позвонил, и он начал со мной прощаться. И… кажется, он занервничал.
— А потом что было?
— А потом я ещё заехала перекусить, а после подъезжаю к дому и через дорогу вижу тебя с Максом.
— И тогда ты кинулась звонить Викторовичу, и он сказал «упс, извиняйте, ошибочка вышла, щас исправим»?
— Ну, в общем да. Он меня успокоил, попросил запастись терпением, и сказал, что со всем разберётся. Только не «щас», а может уйти несколько недель.
— Па-анятно, — протянула я. Хотя понятно было только то, что ничего не понятно. — Но если убийцы действительно его, то какой-то тупой способ всё исправить. Ну, предположим, меня убили. Суета, следствие, опознание, сказали родителям — и тут появляешься ты.
— И в два счёта доказываю, что я не самозванка!
— Предположим, а убитая тогда кто?
— А это уж дело следствия — разобраться. Впрочем, ты права в том пункте, что родителям от этого не приведи бог какая нервотрёпка.
— Но если одна из нас и правда появилась в результате обряда, то, видимо, назад отыграть уже нельзя. Можно только… — и я провела пальцем по горлу.
— В общем, наверняка только Пётр Викторович и может сказать, — подытожила Женя.
— А может быть, и он не может, — пессимистично добавила я.
— Значит, надо его спросить. Отловить, и…
Я кивнула. Затем спросила:
— Ну что, перемирие? По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем что-то наверняка?
— Давай, — согласилась она, и мы торжественно пожали друг другу руки через стол.
Чай закончился, я встала и сполоснула чашки. Женя сунула печенье в буфет.
— Собираешься обратно в Москву? — спросила она.
— Да, а что?
— Раз такое дело, не подбросишь меня?
— Ладно, — я пожала плечами.
— Тогда я сейчас соберусь.
Она вышла из кухни и поднялась наверх, к спальням. Я нашарила в кармане не пригодившиеся мне ключи от дачи, пересекла холл и открыла боковую дверь, ведущую в гараж. Внезапная догадка оказалась верна: посреди гаража стоял серебристый «фольксваген».
Ну, конечно же. Выйдя от Петра Викторовича, вторая Женя спокойно села в свою машину и уехала. И счастье, что она по дороге тоже завернула поесть, а то, явись она домой раньше меня или позже, и в доме наших родителей разыгралась бы презанимательнейшая сцена.
За спиной послышались шаги — Жена вторая спустилась с лестницы, уже в зимних ботинках и с пальто в охапке. Я кивнула на «фольксваген»: