Охотничьи тропы - страница 13

Каждый раз, втягиваясь в куст, где устроен у меня скрад, я тихо говорю:

— Ну, здравствуй, Чернуха. Как идут дела?

Лодку завожу в куст осторожно, стараясь не раскачивать веток. Устраиваясь, продолжаю свой разговор с соседкой:

— Посидим, Чернуха, посмотрим, какая заря будет сегодня. А ты все толстеешь, приятельница?

Возле борта лодки — развилина куста. На ней сооружено из сена и сухого камыша гнездо. Внимательные глаза на острой мордочке смотрят на меня оттуда. Чернуха с аппетитом уничтожает цветки на тальниковой ветке. Мое прибытие и то, что я сижу рядом с ней и могу даже тронуть ее рукой — все это ни в какой степени не тревожит Чернуху.

Это водяная крыса. Наше знакомство произошло в первый день охоты. Привезенное мной для скрадка сено оказалось для нее кстати. Она строила гнездо и не преминула воспользоваться таким отличным строительным материалом. На другой день я застал ее уже в прочном новом гнезде. При моем появлении она грузно шлепнулась из гнезда в воду. Но, увидев, что я человек мирный и не склонен разрушать ее жилище, она вскоре опять забралась в него. Выстрелы вначале пугали Чернуху: она выскакивала из гнезда и долго плавала под кустом. Но так продолжалось только два дня.

Свою территорию Чернуха яростно отстаивала от вторжения других крыс. А их было в ту весну много. Очень часто за кормой возникал писк, бултыханье. «Неприятеля» Чернуха гнала за пределы куста и, вернувшись, с видом победительницы залезала в гнездо.

Один раз я положил на скамейку сухарь. Чернуха сидела в гнезде. Сухарь быстро привлек ее внимание. Она взбежала по наклонившейся к борту ветке на скамейку, настороженно взглянула на меня и тронула его. Сухарь скатился со скамьи. Вскоре из гнезда раздался хруст. Предложенный завтрак пришелся Чернухе по вкусу, и через короткое время она опять уже сидела на скамье: «Нельзя ли, мол, еще кусочек такой необыкновенно вкусной пищи».

Несколько зорь я провел в новых местах. Потом решил навестить старый скрадок. Дни стояли теплые, солнечные. Куст оделся яркой зеленью. В гнезде, полуприкрытом веткой, лежало восемь тесно прижавшихся один к другому темных комочков с забавными острыми мордочками. Чернухи в гнезде не было, но она появилась немедленно, готовая к яростной защите своего семейства. Узнав меня, она спокойно прикрыла собой детенышей — и ни разу больше не взглянула на меня.

Холодные ветры несколько дней разгуливали по полоям. Солнца не было. Тяжелые тучи низко проносились над бором, и часто белая крупка падала сверху на весеннюю землю. А тут вечером, уже после захода, небо очистилось, загорелись веселые яркие звезды. Отличной обещала быть утренняя заря.

Задолго до восхода устроились мы на своих местах.

Предрассветный час замечателен на озере в весеннюю пору. Звезды потускнели. Еще невидимые пролетают птицы, и ты только слышишь шум их полета. Зорянка забралась на вершину куста, щебечет свою простенькую песню. Легкий ветерок прилетел с востока, чуть тронул озеро и стих. В просветы куста я наблюдал за востоком. Вот он вспыхнул золотом, и в золотой разлив погрузились вершины сосен. И в ту же минуту солнечного восхода раздался торжествующий троекратный крик: «рр-р-аа… рр-р-аа». Это кричал свое «ура» золотому солнцу скворец. Он сидел на ветке тальникового куста, весь пронизанный первым лучом. А за кустом — золотое озеро. Прокричав, похлопав крылышками, скворец улетел. И сразу все музыканты и певцы, расположившиеся в кустах в бору, начали свой чудесный концерт — торжественный гимн утру, солнцу, весне.

Над серединой озера шумно прошел табун голубой черняти, потом повернул, прошелся над кустом и, разбрасывая золотые брызги, опустился к чучелам. «Нн-ы-р-нуу-у»… — кричат красноголовые селезни, косясь на неподвижные болванки-чучела.

Сердце мое замирает, и я уже не слышу ни утреннего концерта пернатых певцов, ни серебряных фанфар журавлей за бором.

На стану, за завтраком, мы долго смеялись над скворушкиным «ура» и сошлись на том мнении, что скворец был городской. Подражатель различным голосам и звукам скворец отличный. Заставил же он один раз моего друга пробираться через заросли кустов с превеликой осторожностью, чтобы увидеть шавкающего «селезня-крякаша» на… тальниковой ветке!