Охотник на ангелов - страница 8

— Поэтому некоторые ваши женщины — скажем, те, кто не очень рассчитывает на удачное замужество, — продолжила Тиа, — и остаются у колодца. Как бы ненамеренно. И ждут, что их похитят. Понял теперь, дурачок?

— Но зачем? — удивился я, нисколько не обившись на слово «дурачок» (наоборот, даже приятно стало, как будто меня погладили).

— А затем, — наставительно произнесла Тиа, — что у нас они получают семью — мужа, детей. Причем без всякого приданого, договоров и смотрин.

— Но ведь наши женщины не всегда у вас остаются, — сказал я, — некоторые возвращаются домой, причем вместе с детьми…

— Да, — признала Тиа, — верно. Ты знаешь наш обычай: крылатые живут с крылатыми…

— …а бескрылые — с бескрылыми, — кивнул я. — Так принято и у вас, и у нас, это правда.

— Однако многие ваши женщины все же остаются с нашими ангелами-мужьями, — возразила Тиа, — и потом живут долго и счастливо…

— …и умирают в один день, — усмехнулся я.

— Что ты знаешь о смерти, человек? — горько усмехнулась Тиа. — Когда ангел стареет и чувствует, что больше нет сил летать, в последний раз поднимается в небо, высоко-высоко, и бросается вниз, на скалы. Это называется прощальный полет. Родные и друзья провожают его, а потом хоронят его тело…

— Но почему? — удивился я. — У нас, у людей, старики живут долго, в общем доме со своими детьми и внуками, и те заботятся о них.

— Потому что для ангела нет ничего прекраснее неба, — задумчиво произнесла Тиа, — и когда ты не можешь летать, то жизнь теряет для тебя всякий смысл. Впрочем, тебе этого не понять.

Я пожал плечами — каждому свое. Мне, например, и на земле хорошо.

— Ладно, раз ты не собираешься меня убивать, — продолжила Тиа, — может, все же поможешь?

И кивнула на стрелу, торчавшую из предплечья.

Я положил на землю лук, колчан, снял сумку, достал чистую, белую тряпицу, лечебную мазь и нож. Все это — очень нужные предметы для охотника. Мало ли кого встретишь в лесу, можешь получить удар лапой от дикого кота или навраться на рассерженного вепря… Вот и потребуется срочная перевязка.

Тиа внимательно следила за моими приготовлениями.

— Сейчас тебе будет больно, — предупредил я ее, — но постарайся не дергаться, иначе я не смогу тебе помочь.

Тиа кивнула. Я осторожно, кончиком ножа расширил рану и постарался подцепить жало стрелы. Тиа дернулась, зашипела, как рассерженная кошка, но потом сцепила руки в замок и стиснула зубы. Понимала, что я стараюсь ради нее.

Рвать стрелу ни в коем случае было нельзя. На наконечниках наших стрел находятся специальные зубчики, чтобы вонзались глубоко в тело, и их трудно выковыривать. Такое ранение может оказаться смертельным для летуна…

Я осмотрел рану. М-да, дело плохо, наконечник засел глубоко. Конечно, лекарь из меня тот еще, но ведь другого-то рядом нет. Не звать же Клео! Не знаю почему, но я решил сохранить нашу встречу с Тиа в тайне.

После некоторых усилий мне все же удалось чуть-чуть подцепить наконечник и освободить жало. Теперь можно рвать…

— Ну, держись, — предупредил я, — сейчас будет очень-очень больно.

И резко выдернул жало. Тиа громко вскрикнула и повалилась на пол — судя по всему, потеряла сознание. Что же, так оно, пожалуй, даже лучше — будет легче перевязать.

Я промыл рану чистой водой, смазал барсучьим жиром с травами (лучшее средство для заживления, мы всегда носим с собой маленький горшочек с мазью), перевязал чистой тряпицей. Ну вот, я сделал все, что было в моих силах: стрелу вытащил, кровь остановил. Тиа будет жить, это точно. А летать, скорее всего, пока не сможет — крыло должно зажить. Ей придется пожить в пещере, а я буду ее навещать и лечить.

Через несколько минут девушка очнулась и застонала.

— Все в порядке, — успокоил я ее, — стрела вытащена, рана перевязана.

И показал окровавленное жало. Тиа поежилась и повела плечами. И тут же скривилась от боли.

— Осторожней, — предупредил я ее, — рана глубокая, не надо ее тревожить.

Тиа осмотрела перевязку и оценила мое лекарское искусство.

— Спасибо, — кивнула она, — ты, Трой, молодец, все очень хорошо сделал.

Я скромно потупил глаза — приятно, когда тебя хвалят.

— Ну, и что мы будем делать дальше? — поинтересовалась Тиа.