Охотник - страница 3

По дороге на автовокзал на Сороковой улице Паркер, нагруженный свертками, зашел в мужской туалет. У него не нашлось десятицентовой монеты, чтобы открыть дверь кабины, поэтому пришлось проползти под ней, толкая перед собой свертки. Переодевшись во все новое, он оставил старую одежду в кабине.

Он шел на север, пока не увидел магазин кожаных изделий. Зайдя в него, Паркер купил за сто пятьдесят долларов набор из четырех хороших кожаных чемоданов. Для подтверждения личности он вновь показал водительское удостоверение, и они даже не стали звонить в банк. В двух кварталах от магазина он заложил один чемодан в ломбарде за тридцать пять долларов и проделал такую же операцию с двумя остальными в других ломбардах, получив еще восемьдесят долларов.

Он доехал на такси до угла Девяносто шестой улицы и Бродвея и двинулся по Бродвею, на этот раз скупая И закладывая часы. После этого он проделал то же самое на Лексингтон-авеню. За все это время ни в одном магазине его водительское удостоверение не вызвало подозрений.

К трем часам Паркер набрал чуть больше восьмисот долларов. С помощью еще одного чека он купил великолепный чемодан средних размеров, после чего полчаса совершал покупки* расплачиваясь наличными. Он приобрел бритву, крем для бритья и лосьон, зубную щетку с пастой, носки и нижнее белье, две белых рубашки, три галстука, блок сигарет, бутылку: виски, расческу и новый бумажник.

Когда с покупками было покончено, Паркер зашел в хороший ресторан и заказал отбивную. Он дал официанту слишком мало чаевых, но, уходя, сделал вид, — что не замечает презрительного взгляда. Потом он поехал на такси в недорогой отель Портье поверил его удостоверению и не заставил платить вперед. Получив номер с ванной, Паркер щедро одарил чаевыми коридорного.

Раздевшись, он принял ванну. У него было мускулистое тело, поджарое, все в шрамах. После ванны он сел голый на кровать и медленно, прямо из горлышка выпил бутылку виски, усмехаясь стене. Выбросив пустую бутылку в корзину для мусора, Паркер лег спать.

Паркер закрыл дверь, и стал ждать, когда Линн встанет с пола. Она посмотрела на него и страшно побледнела. На ее лице краснело пятно от удара.

Линн прошептала его имя.

— Вставай, — с отвращением приказал Паркер.

Под халатом у нее ничего не было, и, когда она упала, халат распахнулся ниже талии. Над покрытыми золотисто-коричневым загаром ногами белел живот.

— Ты убьешь меня, — с ужасом прошептала она.

— Может, и нет, — ответил Паркер. — Вставай. Сделай кофе. — Он легонько пнул ее в лодыжку. — Шевелись.

Линн перевернулась на живот и с трудом начала вставать. Белокурые волосы закрыли лицо.

На долю секунды, когда она находилась в полусогнутом положении, спиной к нему, на коленях, он бросил на нее взгляд и внезапно, как укол ножа, почувствовал физическое желание. Паркер наклонился и шлепнул ее по заду, но это не помогло снять напряжение.

Он не сводил с нее глаз. Она выпрямилась, отвернулась, поправила халат и направилась на кухню. Паркер двинулся за ней.

Линн жила в дорогой квартире, в дорогом доме, в престижном районе. Входная дверь вела в прихожую с зеркалом, столиком, чуланом и восточным ковриком. Слева от входа две ступеньки вели вниз в гостиную, по бокам стояли два каких-то растения в горшках. Все стены были уставлены вазочками. В комнате было немало мебели, но доминировали над всем длинный черный кофейный столик и длинная белая софа.

В правой стене виднелись стеклянные двойные двери, которые вели в столовую, одну из последних столовых, сохранившихся в домах Манхэттена. Она была обставлена традиционно: деревянный стол и стулья, приставные столики для закусок, шкафы со стеклянными дверцами, заставленные бокалами, графинами для бренди и высокими стаканами для пива. Над сколом висела люстра с желтыми лампочками.

Еще один поворот направо вел из столовой на кухню. Линн прошла через распахнутые двери. Паркер следовал за ней. Он уселся за стол и посмотрел на часы с белым циферблатом и черными стрелками, висевшие на белой стене. Почти половина шестого. За окном кухни было еще темно, но скоро начнет светать.