Охотники за привидениями и Барбинелла - страница 9

Аббатисса выразительно глянула на девочку. Монахини с удвоенной скоростью зашептали свои молитвы.

– Спасибо, матушка Бабуа, – тихо ответила Катрин, – но я чувствую себя превосходно.

– Не обольщайся, моя милая. Если ты спустя пять минут не ляжешь в кровать, ночью тебя будет мучить злой тролль, который приходит ко всем непослушным детям... Или я не права, сир Ламуш?

Герцог, уже успевший опрокинуть в себя полбочонка светлого пива, с сожалением оторвался от беседы с одной из придворных брюнеток Франциска.

– Катрин, доченька, – произнес он. – Ступай спать, солнышко.

– Хорошо, папенька, со вздохом согласилась девочка. – Мне будет позволено взять с собой куклу?

– Ни в коем случае! – прогремел голос аббатиссы. – Ребенок не сможет заснуть!

– Это еще почему, сударыня? – Леонардо больше не мог терпеть нахальства Бабуа. – Вас еще никто не нанимал в гувернантки к Катрин!

– В гувернантки?!

Обвислые щеки госпожи Бабуа затряслись от негодования, грозя в любую минуту оторваться и с хлюпаньем упасть на пол.

Меня – в гувернантки?! Да вы знаете, с кем имеете дело?

– Да, – признался флорентиец. – Мне кажется, я вас где-то видел...

Епископ Дижонский, лояльный мягкосердечный старик, поторопился перевести разговор в другое русло. Но тут король Франциск издал громкий отрыгивающий звук, который означал, что сейчас французский монарх расскажет какой-нибудь сальный анекдот.

Нянюшка поторопилась увести Катрин в спальню... Вечеринка продолжалась до трех часов ночи, пока последнее блюдо с индейкой не оказалось опустошенным, а последний гость не свалился без чувств под стол.

...Утром слуги обнаружили, что чудесная кукла куда-то исчезла. Леонардо помнил, что последний раз видел Барбинеллу в углу у окна, куда он сам ее и поставил. Однако в гостевой зале ничего, кроме говяжьих костей и разбросанных листьев салата, обнаружить не удалось. Весь замок подвергся самому тщательному обыску, но – тщетно.

Катрин безутешна. Сквозь слезы она повторяла, что это проделки злой аббатиссы Бабуа.

Но при всем наличии у людей раннего Возрождения воспаленного воображения, поверить в это было трудно. Тучная, дородная аббатисса – и какая-то кукла? Нет, ерунда.

– Может, кто-то из гостей потушил о Барбинеллу курительную трубку? – предположил дворецкий.

Катрин, представив себе эту ужасную картину, разрыдалась в три ручья... В конце концов версия о самовоспламенении подарка Леонардо была официально утверждена.

Этим же утром король Франциск отбыл к себе в Версаль, прихватив с собой Леонардо.

– Нам необходимо разработать военную доктрину противодействия английской экспансии, – туманно выразился Франциск.

На самом деле он решил заказать флорентийцу свой конный портрет в полном боевом облачении (не зная еще, чем это грозит). Мастер Леонардо пытался отказаться от поездки, но не преуспел в этом.

Он молча обнял всхлипывающую Катрин, поцеловал ее в глаза и, прихрамывая, направился к карете.

Нет, принц Анжу не был простачком. Он не думал, что князь тьмы явился в замок Клу, приняв образ неповоротливой стальной черепахи.

Ведь принц уже имел с Его Темнейшеством не одну деловую встречу и знал Люцифера в лицо (если это, конечно, можно было назвать лицом). Долгосрочный договор с сатаной, скрепленный кровью обеих сторон, лежал в серебряной шкатулке, шкатулка – в дубовой конторке, конторка – в спальне принца, на втором этаже фешенебельного замка в псевдороманском стиле.

Еще будучи шестнадцатилетним мальчишкой принц Анжу понял, что жизнь – это ремесло, такое же, как и торговля сукном. Перед явившимся на этот свет стоят все те же проблемы производства и сбыта.

С производством все было в порядке: принц родился здоровым, практически не болел и при удачном стечении обстоятельств собирался прожить как минимум лет сто (что в эпоху эпидемий и непрекращающихся войн было бы неплохим показателем).

Куда важнее было наладить выгодный сбыт этого здоровья. Войны, грабежи, женщины – все это хорошо. Но надолго ли? Шальной дротик, вдруг вонзившийся в грудь, и – прощай, кровавые каникулы!

Не-е-ет, следовало сделать так, чтобы кому-то могущественному было позарез выгодно поддерживать жизненные процессы в жаждущем удовольствий теле Энгельберта-Труа де Фезьена, принца Анжу. Таким выгодным клиентом мог быть только сам сатана.