Окатанский боец - страница 2

В Óкате запрещено произносить вслух название их расы – морты, ведь это равносильно признанию их чем-то большим, чем просто мусором под ногами. А морты – никто, ошибка природы. Не признанные ни людьми, ни рафками чернокровки. Жалкое порождение Mortifero.

– Подними его! Эй?! Тебе говорю! ПОДНИМИ ЭТУ МРАЗЬ С КОЛЕН! – По приказу распорядителя, один из отряда Чёрных кинжалов, гремя цепями, спрыгнул в яму, и секунду спустя тяжёлая сталь обрушилась о спину бойца, до мяса раскроив плоть.

Раб не издал ни звука. Лишь крепче прижал к себе тело девочки и слегка склонил голову.

Ещё удар.

Толпа закричала громче, удовлетворённая зрелищем. А мне стало ещё более тошно, ещё более гадко, потому что это… это всё казалось диким, неправильным, не той справедливостью, о которой так часто любил говорить отец. Это чистой воды издевательство. Это мы животные… это мы бездушные убийцы!

– ВСТАВАЙ! – летели приказы. – ВСТАВАЙ И ДЕРИСЬ, РАБ!

Ещё удар. В стороны брызнула чёрная, как сажа кровь, и тело бойца не выдержало, накренилось в бок, а руки, выпустив тело девочки, ударились ладонями о сырую землю, взрыхлив её пальцами.

Верховный намал, что почтил своим присутствием финал, переговорил с распорядителем и минутой позже тот отдал приказ драться, пока в яме не станет на одного урода меньше. И вот тогда израненный, искалеченный, сплошь покрытый кровью боец, заставил себя встать с колен, выпрямил спину, поднял голову и, утробно зарычав, бросился на конвоира с цепями.

Выстрел раздался так внезапно, что толпа замолчала.

Не слышно стало ни звука, кроме тяжёлого, отрывистого дыхания бойца, в плече которого зияло круглое отверстие от пулевого… Чёрные ручейки сбегали по груди, кулаки медленно разжимались, веки опасно подрагивали, а колени вновь тянули его к земле.

– Дерись, или сдохни, – Верховный намал лично отдал приказ и, клянусь, я видела, как раб, крепко сжав челюсти, нашёл в себе силы поднять голову и наградить его взглядом, от которого кровь стыла в жилах. Даже в момент, когда колени раба подогнулись и ударились о землю, в его глазах полыхала такая лютая ненависть, от которой вдоль позвоночника пронеслась волна колючей дрожи.

– Дерись, или сдохни!

– Дерись, или сдохни! – подхватила толпа дружно, взметнув кулаки к куполу.

Я пыталась отыскать глазами отца. Ещё недавно он занимал место на трибуне по правую руку от Верховного намала, но сейчас его там не было.

«Где же ты, отец? – мысли роем кружились в голове. – Ты должен остановить это. Должен прекратить это безумие»!

Но в тот день я так и не увидела отца.

В тот день я сама едва не погибла, когда, не отдавая отчёта своим действиям, прорвалась через оцепление и кубарем скатилась по сырой земле на дно ямы, закрыв грудью приговорённого к смерти морта.

– Это нечестно! – кричала до хрипоты, до боли в связках, разведя руки в стороны, между израненным бойцом и дулом направленного в него пистолета.

Толпа стихла. На лице Верховного намала читалось открытое возмущение, в глазах закипала ярость, недовольство выходкой девчонки, да ещё и дочери главнокомандующего Окатанских Чёрных кинжалов. А я просто-напросто не понимала, что делала, не думала о последствиях, о себе не думала. Это был неконтролируемый протест. Увиденная мною несправедливость пеленой застилала глаза, тело работало на автомате, разум вопил от абсурдности, не желал мириться с откровенной, жестокой, бесчеловечной манипуляцией! Девочка, что стала ставкой на бой, пусть и являлась чернокровкой, но, в первую очередь была ещё ребёнком. Беззащитным, напуганным ребёнком! И они… они – все те, кто считают себя людьми, что якобы борются за справедливость в этом мире, позволили голодным псам растерзать её тело просто потому, что это стимулирует бойцов сражаться лучше, эффектнее, ярче! Так, как того жаждет толпа. Так, как того желает Верховный намал! Живая ставка, один из своих, беззащитный морт-ребёнок – рычаг для манипулирования бойцами!

Я знала о правилах. Но отец с убеждённостью заявлял, что морты не чувствуют ничего, кроме слепой ярости, они опасны и агрессивны. Все они животные, хищники. Что смерть для этих созданий не страшна, что чёрная кровь сделала их жестокими убийцами, чья цель существования лишь в одном – уничтожать каждого, по чьим венам течёт красная кровь.