Окаянный финн - страница 2

В дальнейшем Ханну Юлитало нашел место учителя в другом шведском городе — Буросе, где живет и поныне. К этому периоду относятся его первые литературные опыты. Им были написаны повести «Бегство» и «Ящик», привлекшие внимание читателей. В 1971 году появился роман «Окаянный финн», о котором заговорили не только на родине ее автора, в Финляндии, но и в Швеции (она переведена на шведский язык). Последнее обстоятельство особо примечательно: проблемы, которые поднимает в своем произведении писатель, явно выходят за рамки, так сказать, узко финские. Большая часть действия в повести «Окаянный финн» происходит уже в пределах Швеции, и зоркий глаз писателя выхватывает многое, что волнует общественность, коренное население, прогрессивные силы самой этой страны, которую нередко пытаются выдавать за образец «всеобщего процветания» в капиталистическом мире.

В поисках дешевой рабочей силы, используя хроническую безработицу в иных странах, фирмы типа «Вольво» с показным радушием распахивают свои ворота для иностранцев — притом не только для «окаянных финнов»: у автомобильного конвейера Раймо Куяла окажется рядом с рабочими, приехавшими из Турции, Греции, Италии. Здесь со всей скрупулезностью рассчитана не только каждая операция изнуряющего потогонного производственного процесса, но и вся система психологической обработки людей — заказные рекламные речи и фильмы попытаются сделать гонимых нуждой чужестранцев даже некими «патриотами» этой каторги. Вскоре и личная жизнь и повседневный быт этих людей за порогом предприятия обретут такую же изнуряющую монотонность и одинаковость, как операции на конвейере. И если в повести Ханну Юлитало мы, пожалуй, слишком часто будем сталкиваться со сценами дикого, беспробудного пьянства, то, надо сказать, здесь достаточно отчетливо выявляются социальные корни этого явления.

Хитроумно и точно рассчитана капиталистическими работодателями и система преднамеренной отчужденности между рабочими различных национальностей, и противопоставление всех их в совокупности рабочему классу самой Швеции. Не случайно у конвейера происходит такой диалог двух финнов — Вяйсянена и Раймо: «Видишь, вон те два шведа — они ведь единственные на всем конвейере. Наверное, винтиков в голове не хватает или их осудили на принудительные работы. Потому что нормальные шведы у конвейера не стоят…»

Однако классовое пролетарское самосознание, которое всегда зиждется на могучей силе интернационального братства, неизбежно сломает перегородки отчуждения. И в этом отношении очень знаменателен эпизод в повести Ханну Юлитало, который мне кажется уместным процитировать в предисловии, хотя читателю книги еще самому предстоит отметить его в одной из финальных глав.

— Что за черт, по какому случаю эти свенссоны вышли на улицу? — недоумевал Хейккинен.

— Их тут, верно, не одна тысяча.

— Братцы, это демонстрация в поддержку Вьетнама.

— Смотрите, красные флаги!

— Пошли, что ли, присоединимся и мы к ним? — предложил Саарела.

Хейккинен пожал плечами.

— Они, черти, нашего брата и на демонстрацию не зовут.

— А как их много. Внушительное шествие.

— Могли бы объявить на «Вольво», и наши двинулись бы.

Красные флаги развевались на ветру, трепетало пламя факелов, над головами людей колыхались белые картонные щиты. Время от времени колонна останавливалась как по команде и мощные возгласы раздавались над улицей торговых дворцов.

— Что они кричат? — спросил Хейккинен.

— Черт возьми, не мешало бы сделать хоть несколько плакатиков по-фински.

— Ладно, пошли пиво пить.

Да, разумеется, горькая авторская ирония вложена в последнюю фразу. Но весь этот эпизод несет в себе и веру в то, что совсем недалек тот день, когда братская солидарность разноязычных рабочих заявит о себе, зазвучит в один мощный голос на «улице торговых дворцов».

Появившиеся за рубежом отклики на роман X. Юлитало «Окаянный финн» отмечали его «аутентичность» действительности, неискаженность фактического материала, более того — близость этого произведения к жанру прямого репортажа.

Следует напомнить, что подобные характеристики ныне часто даются книгам, написанным людьми, не являющимися профессиональными писателями, книгам, написанным авторами, которые еще вчера стояли у заводского станка, у конвейера, у сталеплавильной печи, которые полной мерой вкусили «прелести» эксплуататорской системы, на собственной шкуре проверили миф о «равных возможностях» в капиталистическом мире.