Окаянный финн - страница 5

— Когда у вас школьные занятия кончаются? — спросил он Теуво.

— Во вторник еще экзамен.

Раймо едва ли слышал ответ брата. Он глядел в окно. Потом встал из-за стола, и они с Теуво начали бороться, сцепив согнутые указательные пальцы. Они старались сдвинуть друг друга с места. Потом Раймо ходил взад вперед, из комнаты в кухню и обратно, как будто не мог нарадоваться, что он наконец дома. А потом встал как вкопанный, сунув руки глубоко в карманы, точно вдруг понял, что дни теперь потянутся так же уныло и однообразно, как тянулись дни и недели перед его уходом в армию.

Раймо слышал, как Теуво принялся бить мух сложенной газетой, но не оглянулся. Стоял, напрягшись, как будто желая стряхнуть с себя все, что вынуждает человека склонить голову и смириться. Наконец губы его шевельнулись: «Черт, как луга пожелтели!..» Мальчишкой он ходил сгребать сено в богатой крестьянской усадьбе. Жесткие комли скошенных стеблей пригибались под граблями и тотчас выскакивали, распрямляясь, как пружинки. По вечерам он убегал в лес, озорничал в одиночестве, «Вон там, на бугре, видна одна зеленая лужайка».

Кайса вошла с ведром воды.

— Ну, надо полагать, ты отслужил службу с честью?

— Что значит с честью? — переспросил Раймо, не глядя на мать.

— Ты из пушки стрелял? — любопытствовал Теуво.

Раймо расстегнул ворот рубашки и прошел следом за матерью на кухню. Маленькая плитка, облицованная кровельным железом. Зеленые скамейки и фанерные, сверкающие желтизной дверцы стенных шкафов. Кайса стояла к нему спиной и мыла картошку в белой эмалированной миске.

— Не стрелял я из пушки, — проговорил Раймо, избегая таким образом ответа на вопрос матери.

— Во всяком случае, хорошо, что прошел ты эту службу в армии.

— А, хоть бы и не проходить ее вовсе. Теперь вон некоторые отказываются от военной службы из принципа.

— Это пустое мальчишество. Армию все-таки надо пройти, чтобы стать мужчиной. Там ребята мужают, закаляются.

— Если бы хоть обучили какой-нибудь специальности. А то куда теперь? Только лопату в руки.

— Ну-ка, Теуво, сбегай за дровами! — скомандовала Кайса. — Теперь, летом-то, ты, конечно, работу себе найдешь.

Со двора донеслось стрекотание мопеда. Кайса выглянула в окно и заодно оборвала пожелтевший лист герани.

— Вот, кажется, и Юсси приехал.

Раймо выбежал на крыльцо встречать, как бывало в детстве, когда отец поздно возвращался с работы, однако теперь, спустившись с крыльца, он остановился и присел на нижней ступеньке, как будто просто так вышел подышать свежим, воздухом.

Юхани Куяла, маленький, ссутулившийся человек, перегнувшись через колесо своего мопеда, осматривал выхлопную трубу. Потом он распрямился, держась за поясницу, и тут увидел Раймо.

— Вот он, наш солдат, явился, а я уж думал, что они тебя на сверхсрочную взяли.

— Да я только неделю пробыл в госпитале, — соврал Раймо.

— Вот не догадался я купить «Бостон». Будешь курить «Бёлль»? — спросил Юсси, доставая из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет.

Закуривая, Раймо поглядел на отца вблизи. Щеки старика ввалились, а под глазами набрякли и вздрагивали синеватые мешки. Юсси вдыхал дым нервно, короткими рывками.

— Черт побери, какая кутерьма у нас там поднялась сегодня. Я пошел на это собрание по зарплате, хотя знал, что мне оно хлеба не прибавит. Кладовщикам они все равно ведь платят почасовую.

— А ты ведь хотел устроиться на сплотку? Что, не попал туда? — спросил Раймо.

— Да видишь ли, компания подбиралась такая, что меня бы, наверно, взяли. Но ведь там и вкалывать надо! А выдержит ли моя поясница такую нагрузку? — сказав Юсси и пошел в дом.

— Да, уж при сдельной работе надо вкалывать так, что, хоть лопни, хоть разорвись пополам, никакой тебе пощады, — подтвердил Раймо и подумал, что говорит жестокие слова. Крыльцо, на котором он сидел, заскрипело под ногами отца и показалось шатким, и весь домик как будто съежился и стал меньше. Раймо встал и окинул взглядом окрестность, стараясь разглядеть берега реки. Лучше смотреть вдаль, если не хочешь думать о делах. Если бы он мог дать отцу сотню или две и сказать: оставайся дома, ты свое отработал… Но ведь тут не знаешь, как свои-то дела устроить.