Океан Бурь. Книга вторая - страница 12

— Здорово! — протяжно проговорила она, когда Петушков закончил. — Цирковая обезьянка в красных штанах поманила, а он побежал за ней на край света. Символ. Этого не придумаешь. Что же ты решил?

— Съемки откладываются до будущего года. Что-то там со сценарием. Мне Грак говорил. И наездница, которая маленькую королеву играет, с цирком гастролирует за рубежом. Сейчас они в Африке, а потом еще поедут в Париж. Словом, вернутся только к зиме. За это время я поработаю с Васей. Сделаю из него клоуна. Если договоримся с его родными. Тут я и сам не все понимаю — кто у него есть из родных…

Не выдержав, Васька откинул одеяло и сел.

— Никого у меня нет! — выкрикнул он. — Я сам по себе. Говорил же… И никуда я от вас не уйду, и даже не мечтайте.

Женщина засмеялась, Петушков сказал:

— Ну вот, сама видишь. И это когда он еще не совсем проснулся. Ты, Филимон, просто его недооцениваешь.

Соскочив со стола, она бросила на постель новенькие черные трусики и приказала:

— Вставай.

Натянув под одеялом трусики, Васька поднялся. Волосы его после мытья разлохматились и запылали, как пламя на ветру.

— Убиться можно, до чего рыжий! — воскликнула Филимон. — Грак с ума сойдет! Тебя Васей зовут?

— Васька.

— Забудь! — приказала она до того строго, что Васька опешил. — Забудь это. Ты теперь Вася. Понял? Вася.

— Какая разница?

— Нет, ты ничего не понял. Человек начинается с имени. Теперь ты Вася. Василий. И нечего тут спорить.

А он и не спорил. Он принимал все, что давала ему новая жизнь. Ловил, как яблоки с яблони. Упало — твое. Вася так Вася. Посмотрим, что из этого получится…

А Филимон без передышки начала командовать:

— Ну, мальчики, за дело. Через час — проба, а вы еще не готовы. Одевайтесь. Вася, до волос не касайся, пусть будут как есть.

Петушков скрылся в ванной. Филимон взялась за Ваську. Она велела ему надеть брюки такие обтрепанные, такие заплатанные, каких Васька никогда еще не видывал. Но он уже начал понимать, что так надо для кино, и, дрожа от восторженного волнения, радостно подчинился. Потом Филимон надела на него полосатую тельняшку, тоже порванную и очень грязную. Только грязь, Васька сразу заметил, была не настоящая, а намазанная серой краской. Рваные башмаки на толстой подошве и красный платок на шее довершали наряд, в котором Ваське предстояло пройти первые шаги по новой жизни.

Из ванной вышел Петушков точно в таком же костюме, только брюки у него были не такие потрепанные и заправлены в полосатые чулки.

— Вы прямо как отпочковались один от другого, — заметила Филимон и снова начала командовать: — Я поехала на фабрику и оттуда заскочу за вами. А ты, Анатик, за это время расскажи Васе, что и как… На вас смотреть невозможно — в глазах двоится! — Она засмеялась и убежала, хлопнув дверью, и уже из коридора донесся ее четкий голос: — Убиться можно!..

— Ух, какая! — Васька восхищенно покрутил головой.

— Филимон-то? Ого!

— Она у вас главная?

— Как тебе сказать. У нас все главные, на своем месте, конечно. Но самый-то главный у нас режиссер — Спартак Сергеевич Грак.

Васька засмеялся.

— Ты что? — удивился Петушков…

— Чудно: Спартак — Грак…

— Это тебе сейчас «чудно». Он нам всем житья не дает. И ты еще с ним наплачешься.

Наморщив свой носик-репку, Васька самоотверженно заверил:

— Стерплю. Вы-то терпите, и я стерплю. Я на эти дела привычный. На всякие тиранства.

Петушков так весело рассмеялся, что и Ваське стало весело: разыгрывают его, за дешево хотят купить, так ведь и он не промахнется.

— А Филимон эта — тоже?..

— Верочка-то? Это мы ее так между собой зовем — Филимон. Нет, она милая женщина. Помреж. Помощник режиссера. А для тебя она Вера Васильевна. Запомни. Ну, все это в сторону. Займемся делом.

— Давайте! — сказал Васька с готовностью.

Но Петушков приказал ему сидеть смирно и внимательно слушать все, что он сейчас расскажет.

— Ты знаешь, что это такое — клоун?

— Да! — выкрикнул Васька и задохнулся так, словно упругий воздух со всего моря сразу нахлынул на него. — Клоун — это самый веселый, а значит, и самый хороший человек!

Он ничего больше не сказал, но Петушков — удивительный человек — отлично его понял.