Коридоры станции были узкими, с низким, однообразно-серым потолком, расчерченным тусклыми ромбами ламп. Лёха прошёл в конец коридора и остановился перед крохотным обзорным окном. Снаружи крутилось чёрно-бурое месиво — на поверхности планеты уже неделю свирепствовала песчаная буря. При таких условиях жизнь здесь зарождаться категорически отказывалась. Лёху всегда интересовало, зачем здесь поставили станцию. Планета даже полезными ископаемыми похвастаться не могла. Пожалуй, для того, чтобы станция просто существовала, так сказать обрисовать границы Ойкумены. Особо хлопотной работы тут не было: следи за изменениями погоды, картографируй местность да составляй бесконечные отчёты для далёкого начальства — вот и все заботы. Сотрудникам станции только и оставалось, что всеми возможными способами коротать долгие, монотонные дни. Кто сутки напролёт резался в карты, кто в десятый раз перелистывал потёртые журналы, а кто выдумывал себе мудрёные занятия вроде оригами или составления генеалогического дерева. Спасибо хоть визуалайзер привезли. Пускай и искусственное, а всё же разнообразие. Вспомнив про всемогущее кресло, Лёха улыбнулся. Жаль только машина пожирала много энергии, и включали её раз в неделю. Лёха никогда не видел настоящего океана или даже простого леса. С Земли его увезли в слишком раннем возрасте, чтобы остались чёткие воспоминания. Вся его жизнь прошла на станциях и, наверное, на них же и закончится.
Он мысленно представил, что за окном не безжизненная пустыня, а тёплый берег, ласковое солнце и лазурные волны. От этой мысли стало как-то радостнее. И всё-таки океан — это прекрасно.