Океания. Остров бездельников - страница 45
Естественно, этот закон предполагал довольно широкое толкование. Не одна деревенская лавка прогорела из-за нашествия вантоков, и у островитян терялась мотивация работать, так как в любой момент все заработанное потом и кровью могло быть у них отнято. Эта лицензия на поборы, возможно, послужила еще одной причиной того, что здесь никто не стремился работать и вполне удовлетворялся самым необходимым, предаваясь лишь выращиванию овощей, рыболовству и игре в карты. Как говорил Джефф, в каждый отдельно взятый момент лишь десять процентов населения Соломоновых островов занимались производительной деятельностью.
Однако в то же время ванток был лучшим другом, спасителем и защитником. Стоило, скажем, обрушиться циклону, и уже на следующий день к вам прибывала целая эскадрилья каноэ, чтобы помочь с восстановительными работами. А если огород не приносил урожай, то к дому голодающего семейства доставлялись десятки плетеных корзин с провизией.
Вантоки являлись самым достоверным источником информации. Отклоняясь от своего пути следования, они сообщали гордым родителям об успехах детей на экзаменах в столице или о дате возвращения супруги, отправившейся навещать родственников, безутешному мужу, — и эти сведения оказывались куда надежнее, чем те, что передавались с помощью дыма или барабанного боя, или те, что Старый Обадиа получал по своему антикварному радио на батарейках. Что касается Обадиа, то радиоприемник у него всегда был настроен на волну Нидерландов, но ее ведущие говорили на возмутительно хорошем английском языке.
Все это совершенно невероятно. И я чувствую себя абсолютно растерянным. Из пояснений Кисточки выясняется, что система «вантокства» — это давно устаревшая форма добрососедства.
Кисточка, довольный тем, что я ухватил суть этого института, возвращается к своему рассказу. Так, где он остановился? Ах, да-да. Ну вот, склонившись через борта своих каноэ, они принялись болтать, и Кисточка сообщил своему вантоку Иеремии, что у них в деревне живет «арайквао», как на своем общем языке они называли белого человека. И ему зачем-то нужны однодневные цыплята — «немного маленьких кокорако». Тут выясняется, что Иеремии совсем недавно рассказывали о человеке, который разводит цыплят на севере. И он предлагает его навестить. Тот живет в лагуне Марово, недалеко от места, где женился Зефания. Как бишь зовут его жену? Однако Кисточка знал, о ком идет речь и где они живут. А поэтому теперь неплохо бы поехать и посмотреть на этого человека, заодно и прогуляться.
— Ты должен посмотреть, миста Уилл. Имя, которое его, Вуни. Он хороший человек счур. А вдруг ему скажем помочь тебе?
Очень хороший человек по имени Вуни? Но если это сможет приблизить нас к намеченной цели, отчего бы не попытаться?
— Почему нет? — отвечаю я, и глаза у Кисточки загораются. — Но как мы туда доберемся?
— На каноэ с мотором, которое твое.
Я чувствую подвох.
Путешествия на Соломоновых островах требуют недюжинных физических усилий. Большинство островитян, особенно те, что жили на возвышенности, вдали от берега, не имели транспорта и полагались лишь на проходящие мимо транспортные средства. При этом они ничем не пренебрегали.
Один из деревенских вантоков, живший с женой на востоке острова Шуазель, был осужден за относительно незначительную провинность передвижным судом (островной эквивалент фургона с мороженым: судья и два адвоката переезжают в каноэ от деревни к деревне, раздавая шарики замороженного британского правосудия) и приговорен к шестимесячному заключению в тюрьме Гизо. Его адвокат, шотландский волонтер, кипел от ярости. Проведя всю ночь в обществе книг и керосиновой лампы, утром он с радостным видом прибежал к несчастному, восторженно возвестив:
— Я нашел лазейку в законе!
Он не сомневался в том, что сможет добиться пересмотра дела и заменить наказание на штраф.
— Ну, я тут подумал, — ответил его подзащитный. — Я столько лет мечтал оказаться в Гизо, и мне это никак не удавалось. А теперь меня туда доставит тюремная лодка. Я отсижу положенный срок, потом пройдусь по магазинам, и та же тюремная лодка привезет меня домой.