Оккультные тайны криминальной России - страница 16

Послушаем Геннадия Гончарова: «Есть в Москве так называемые чёрные колдуны. Я об этом точно знаю, потому что принадлежу к кругу людей, занимающихся паранормальными явлениями. Меня воспринимают как гипнотизёра, мы общаемся. Иногда идёт психическая борьба, но я против зла, считаю, что оно возвращается к своим носителям. Но не все так считают. Мне показывали фотографии, которые лежат лицом вниз с пробитым иглой сердцем. При этом заявляли, что этот человек находится в больнице с инфарктом сердца и через неделю умрёт. Заказ будет выполнен. Передача отрицательной энергии на расстоянии — это довольно эффективный метод, которым они пользуются. Впрочем, для этого сверхспособности не нужны. Я считаю, что добро делать сложнее, чем зло».

Любопытно, что колдуны-киллеры работают не только в одиночку. Мне рассказали, что в Подольске уже несколько лет действует магическая группа, выполняющая заказы на оккультное убийство. Делают они это коллективно, с помощью магического круга. Заказчикам, обращающимся к ним за помощью, вряд ли позавидуешь. Деньги с них просят немалые, а в случае отказа обещают сделать жертвой самого заказчика — за то, что слишком много знает и это знание не оплатил. Об эффективности ритуального действа подольских чёрных магов говорит то, что ещё в 1991 году для них неделя считалась зря пройденной, если заработок составлял менее ста тысяч рублей. О сегодняшних их доходах ничего не известно — группа хорошо законспирирована.

И наконец, существует, на наш взгляд, самое опасное магическое киллерство, которое совершают люди от науки. В данном случае слово «магическое» лишается смысла, но вряд ли стоит переименовывать их род деятельности: чёрная магия меняет обличья, но от этого не перестаёт быть чёрной магией.

Мы плохо представляем себе, какие ужаснейшие вещи наработаны в секретных и полусекретных лабораториях. Секреты древних магов, хорошо исследованные с помощью сверхсовременного оборудования, это вам не волхования деревенской ведуньи. Не от одного лишь любопытства наши учёные занимались изучением дистанционного воздействия на живые и неживые объекты.

Могу сослаться и на разговор, который был у меня в стенах одного института. Довольно известный учёный, не так давно ставший доктором психологических наук, попросил отключить диктофон: «Я кое что скажу, но не хочу свои откровения видеть в печати. Вы спрашиваете, проводились ли исследования по дистанционному воздействию на человека. Я отвечу: да. Я знаком с результатами некоторых из них. Такое воздействие действительно возможно. Исследовались разные методики. Особенно эффективными оказались, как выяснилось, некоторые приёмы африканского культа вуду (вспомним панический страх членов госсовета Гаити). Замечу, что сильнейшее влияние на психику человека оказывают ритуалы. Это лишний раз подтвердили исследования ритуальной практики в секте Сёко Асахары «Аум Синрикё». Все россказни о якобы «кодированной музыке», психотронном оружии секты не подтвердились. Однако глубинные изменения психики сектантов достигались соратниками гуру с помощью точно выверенных псевдорелигиозных ритуалов».

К этим словам добавлю от себя забавный факт. Моим знакомым, занимающимся исследованиями в сфере психотехнологий, принесли видеоплёнки с заснятыми ритуалами секты Асахары с просьбой оценить силу воздействия приемов японского гуру. Оценили: высококлассные приёмы по «промывке мозгов». Но не это интересно, видеоплёнки — фрагменты оперативной съёмки. Можно предположить, что «технологии» гуру целенаправленно изучались спецслужбами. Зачем? Ответ прозрачен.

Интересный факт рассказал нам Геннадий Гончаров: «В КГБ занимались парапсихологическими исследованиями — я это знаю точно. Хорошо помню, как в 1981 году я, будучи ещё солдатом, провёл сеанс показательного гипноза. Буквально на следующий день мной заинтересовались два человека из «конторы». Что поразило: оба были одеты, как в шпионском фильме — в серых плащах и чёрных шляпах. Они вышли со мной в парк, долго интересовались моими способностями и в конце концов пригласили поработать на госбезопасность. Я отказался, чисто интуитивно. Мне тогда хотелось выступать на сцене, а работа в такой организации всё-таки несвобода.