Окончательный диагноз - страница 14

Дронго вошел в дом, поднялся на свой этаж. Едва он открыл дверь и включил свет, как раздался телефонный звонок. Он взглянул на часы. Скоро полночь. Интересно, кому это не спится? Не дожидаясь, пока включится автоответчик, он подошел к аппарату и поднял трубку.

– Слушаю вас, – сказал Дронго.

– Добрый вечер, – раздался знакомый голос.

Дронго нахмурился. Голос был очень знаком. Если учесть, что сегодня утром у него в гостях был генерал Потапов и автомобиль с наблюдателями ехал за ним от самой Жуковки, то искать нужно было среди круга лиц, которые могли позвонить ему так поздно ночью и именно сегодня.

– Здравствуйте, – ответил Дронго, перебирая в памяти знакомые голоса и имена.

– Мне показалось, что будет лучше, если я сам вам позвоню, господин Дронго, – явно наслаждаясь ситуацией, сказал незнакомец.

И тогда Дронго вспомнил. Несколько лет назад в Сибири, в поселке Чогунаш, они были вместе. Вдвоем. Он вспомнил этот самоуверенный голос. И эти нотки скрытого садизма. Он узнал позвонившего.

– Я не думал, Николай Александрович, что вы решитесь сами мне позвонить, – сказал Дронго.

– Вы меня узнали? – поразился позвонивший. – У вас хорошая память, Дронго. Я не думал, что вы меня так быстро вспомните.

– Если знать, откуда я приехал и кого убили на даче в Жуковке, то можно лишь гадать, почему вы не позвонили раньше, генерал Земсков.

Николай Александрович Земсков был одним из немногих генералов ФСБ, кто уцелел в кадровых чистках конца века. Всю свою жизнь он проработал в контрразведке и, несмотря на свой почти «критический» возраст, собирался работать в ФСБ до того момента, пока не уйдет на пенсию. У него был сложный характер, но опыт и мастерство профессионала позволяли ему компенсировать недостаток проницательности и аналитического мастерства.

– Вы все правильно поняли, – буркнул Земсков, – это не совсем обычное убийство, господин Дронго. Академик был очень известным человеком. Возможно, что против него действовали террористы. И это политическая акция. Или неизвестные нам силы, пытающиеся дестабилизировать обстановку. Хотя мы допускаем, что это мог быть и грабеж, ведь с дачи пропала уникальная коллекция монет. Как бы там ни было, мы собираемся проводить собственное расследование. Я думаю, вы понимаете, что служба охраны, допустившая подобный промах, делает все, чтобы оправдаться. Но убийство произошло, а неизвестный грабитель ушел незамеченным. И совсем необязательно, чтобы вы занимались собственным расследованием. Это ничего вам не даст.

– Ваши слова я должен воспринимать как совет или приказ? – поинтересовался Дронго, ослабляя узел галстука.

– Как вам больше нравится, – ответил Земсков. – Как только мне доложили, куда поехал Леонид Александрович, я сразу понял, что он решил по старой дружбе навестить именно вас.

– А вы по «старой дружбе» решили мне позвонить? – поинтересовался Дронго. – Это ваши люди провожали меня от поселка до дома?

– Вы же умный человек, – усмехнулся Земсков. – Или вы думаете, что это была охрана Потапова?

– Не понятно, почему вы так волнуетесь? Если похитили коллекцию монет, то это существенный прокол службы охраны. Или вы действительно хотите, чтобы их служба перешла под ваш полный контроль?

– Эти глупости рассказал вам Потапов? – осведомился Земсков. – Он, кажется, забыл, что работал у нас, перед тем как уйти в службу охраны. И еще он забыл, что перебежчиков не любят нигде. В том числе и в службе охраны.

– Вы считаете свои ведомства воюющими организациями? – спросил Дронго. – И вы уже применяете военные термины? У вас расстреливают предателей? Или вы их вешаете согласно законам военного времени?

С Дронго было трудно разговаривать. Кроме логики, ему была присуща ирония. Любой разговор он превращал в насмешку над чересчур серьезным собеседником.

– Поступайте, как знаете, – у Земскова пропал всякий интерес к разговору. – Считайте, что я вас предупредил. Расследование убийства ведет прокуратура. Мы проводим собственную разработку. И я не думаю, что мы нуждаемся в вашей помощи.

– Вы попытаетесь мне помешать? – добил генерала последним вопросом Дронго.