Окраина. «Штрафники» - страница 3

В новом обличье «Боспор» проработал уже год и четыре месяца. За это время случилось шесть «особо тяжких». Четыре убийства (одно из них двойное) и покушение на убийство. Одно дело было раскрыто – повздорили джигиты на почве неприязненных отношений, один схлопотал две пули прямо у игрового зала. Стрелок под давлением неопровержимых улик чистосердечно сознался в содеянном и уже отбывал наказание в местах не столь отдаленных.

– Наркоманы-героинщики, – со знанием дела пояснила Ольга Яковлевна. – Одно время тусоваться у нас пытались. Но, слава богу, родное ОВД и служба безопасности мультиплекса бдительность вовремя проявили.

– Бдительность – это хорошо, – пробормотал Андрей. – Я с героинщиками тоже сталкивался. «Дурь», она и есть «дурь».

– К сожалению, с бдительностью у нас не так уж хорошо, – сумрачно заметил следователь и кивнул Ольге Яковлевне: – Вы продолжайте, продолжайте.

Экое красноречие прорезалось в бывшей директрисе. Раньше склонности к театральным паузам и переходам на таинственный шепот за Ольгой Яковлевной вроде бы не замечалось. Взахлеб изливает какое-то «мыло» криминальное. Поножовщина, трупы, разбросанные по закоулкам развлекательного центра. Сейчас поведет демонстрировать плохо отмытые кровавые пятна. Хотя нет – ныне в «Боспоре» уборочная служба поставлена по последнему слову техники, от любого смертоубийства лишь аромат химической лаванды остается.

– Обратите внимание, Андрей Сергеевич, – вставил Синельщиков, – причина смерти в подавляющем большинстве случаев, – колото-резаные раны. Нанесены с особой жестокостью и цинизмом. Отдельно проходит убийство в декабре. Пострадавший убит выстрелом в лицо. Между прочим – 357-й «Магнум».

– Да хоть КПВТ[1], – Андрей не удержался. – Вы к чему мне все эти страсти рассказываете? Честное благородное слово, я в «Боспоре» двадцать лет не был. Да и привычки с особым цинизмом чикать людей ножичком не имею. Насчет декабря у меня вообще железное алиби.

– Да вы о чем? – Синельщиков даже развел руками. – Никоих подозрений на ваш счет у нас не имеется. Наоборот, искренне надеемся на сотрудничество. И про декабрь и госпиталь мы вполне в курсе. Вы уж извините, пока вас разыскивали, узнали. Как, кстати, сейчас ваша нога?

– Терпимо, – пробормотал Андрей, косясь на молчаливого типа, притаившегося за полированным столом из поддельного зебрано. Возникло чувство, что как раз этот сутулый здесь главный. Молчун на секунду поднял от бумаг глаза, кивнул с непонятным выражением.

Андрей поморщился:

– Слушайте, нельзя ли доступно объяснить, что от меня-то требуется?

– Полиции помощь нужна, – с явным осуждением сказала Ольга Яковлевна. – Ты, Андрюша, не вспыхивай. Не мальчик уже. Люди же гибнут и пропадают.

– Еще и пропадают? – Андрей повернулся к следователю. – Вы уж извините, я явно чего-то недопонимаю. Ольга Яковлевна у вас что – на общественных началах курирует процесс дознания? Как заслуженный боец идеологического фронта?

Старушка надулась, следователь вертел в пальцах ручку и молчал.

Андрей пощупал в кармане пачку сигарет. Ерунда какая. Нечего было в такую даль тащиться. Вполне мог бы на хилое здоровье сослаться. Что этому следователю нужно-то?

– Андрюшенька, ты подумай серьезно, – примирительно сказала Ольга Яковлевна, – может, придет что в голову? Не время нам сейчас старые обиды вспоминать. Товарищам следователям идеи нужны. У тебя голова молодая, светлая.

– Ага, юный, еще не отягощенный интеллектом мозг, – согласился Андрей.

– Какие тут шутки могут быть?! – в голосе отставной директрисы сверкнул былой металл. – Маньяки ведь у нас завелись. Каждый гражданин обязан проявить полную сознательность. А уж ты-то – тем более.

– Я проявляю. Полон негодования. Если этих типов стукнут при «попытке сопротивления», так я подобную случайность поддержу целиком и полностью. О чем я, собственно, еще думать должен?

– Например, каким путем они в развлекательный центр проникают и как отсюда исчезают, – вкрадчиво подсказал следователь.

Андрей посмотрел на него с некоторой опаской:

– Гражданин Синельщиков, у меня алиби все-таки имеется или нет?