Окраины. Штурмовая группа - страница 10

– Нет, это мы обиделись, – проскрежетал Генка. – Вот сейчас снаряжу пяток патронов – нарублю гвоздей вместо дроби, соли крупной…

– Кайенский перец подойдет, – подсказал комиссар.

– Мрак! Так он же специально нам на стол подыхать приползет, – заныла Мариэтта. – Отсрочку котику дайте.

– Ладно, пусть сегодня дышит, – сказал Горгон. – Но завтра, господа охотнички, на облаву.

– Договорились, – кивнул Генка.

За холодильником зашуршало, и оттуда выбрался всклокоченный диверсант. С ненавистью глянул на мужчин и довольно независимо, но не задерживаясь, проскользнул между ног.

– Хм, и нету уже, – сообщил Андрей, выглядывая в коридор.

– Как он там мог поместиться? – заинтересованный комиссар присел на корточки перед холодильником.

– Дух, – с некоторым уважением сказала Хеш-Ке. – Мертвый дух-разрушитель.

– Ага, иногда они возвращаются, – вспомнила Мариэтта. – Дайте я его умилостивлю. Хотя бы на сегодня.

Прихватив пакет молока и приличный кусок салями, Капчага ускакала приносить жертву.

– Нет, обкормить его до смерти тоже не удастся, – с сожалением заметил Генка.

Убирать посуду – не злодейское и не комиссарское дело, поэтому уборкой занялись начальник и новорожденная. Слегка помогла Хеш-Ке – долго изучала-запоминала этикетку на коробке торта, потом зверски запихала картонку в мусорное ведро и исчезла. Генка клялся, что поможет попозже, а пока у него полуфинал Лиги чемпионов.

С посудой и мусором справились быстро. Убрали заодно и побитый терактом кафель. Андрей собрался вынести на помойку, Мариэтта сказала:

– Знаешь, я с тобой прогуляюсь. Мне одной как-то хило. Я и у мамы ерзала, даже неудобно было. Старый, я без тебя совсем не могу. Ты так и знай.

– Я, наверное, уже знаю. Ты только куртку накинь. И пушку свою, если без кобуры, под левый бок прячь. Ствол длинноват, оттуда легче выхватывать будет. Тебя бы на стрельбище нормальное сводить.

– Заботливый папочка.

Они спустились вниз, выбросили пакеты. Постояли под моросящим дождем на пустынной детской площадке.

– Теперь, наверное, всегда так будет, – зябко поежилась Мариэтта.

– Вполне могет быть. У Генки было жарко, у нас наоборот. Мань, ты про папочку сказала. Не может так получиться, что тебе именно отец нужен?

– Может! Все может. – Мариэтта ухватила начальника за ворот куртки. – Можешь меня хоть удочерить, хоть увнучить, только будь рядом. Пожалуйста! Мне без тебя никак нельзя. И раз рядом, то уж и удовлетворяй. Мне жуть как нравится. Но могу и без этого…

– Без этого?

Мариэтта с готовностью повисла, обхватила крепкими ногами. Целовались, пока мимо не прошаркали в неодобрительном молчании старушки из соседней двенадцатиэтажки.

Перед запертым пищеблоком Мариэтту ждал последний на сегодня подарок. Крыса была рекордная: огромная, с рыжими подпалинами по спине, – лежала, задрав лапки, саркастически ухмылялась мертвой пастью.

Мариэтту передернуло:

– Слушай, я их не боюсь, но этот дохляк – нечто.

– Презент должен запоминаться.

– Этот уж точно запомниться. Хотя зверек, конечно, хотел порадовать.

– Так в морозилку кладем? Или сейчас приготовим?

– Еще раз на прогулку сходим. Неси сюда пакет. Только незаметно. Еще обидится животное.

– Бедная, ранимая зверюшка.

– Абзац, не издевайся над маленьким. Кстати, Старый, ты уверен, что Пуштун – кот?

– Нет. Он идейный международный террорист.

– Я насчет пола.

– Ну, ты даешь! Ты что, не смотрела?

– У меня пальцы лишние? Я его и гладила два раза. Строгий зверек.

– Выезд, – печально объявил Андрей, возвращаясь в столовую.

– Абзац, потерпеть не могли! – обозлилась Мариэтта. Она приготовила какое-то необыкновенное итальянское рагу и собиралась принимать заслуженные комплименты. Запах был и правда чудесный, порции уже разложены по тарелкам и, судя по тому, как восторженно облизывался успевший произвести дегустацию Генка, яство удалось. Из конца коридора доносились вопросительные мявы Пуштуна – приближаться кот не решался, но был не прочь получить свою долю.

– Придется подкопить аппетит, – пробормотал Андрей. – Собирайтесь, Михалыч уже на подлете.

Загрузились. Мариэтта что-то запаздывала, Андрей шагнул было в дверь, но подруга уже скатывалась по лестнице. В полной полевой форме, только под мышкой кастрюля, завернутая в куртку.