Октябрь - страница 5

Представитель американского военного управления в Петрограде рассказал мне о следующем инциденте, которому он стал свидетелем. Одна женщина выбежала на улицу за пятнадцатилетним мальчиком. «Он украл мой бумажник; он украл мой бумажник!» — кричала она. Жалкий визжащий мальчишка бешено убегал от нее по улице. Он был пойман прохожими, собралась толпа. На беззащитную голову посыпался удар за ударом. Воздух наполнили детские вопли страха. Женщина в ужасе от того, что она натворила, бросилась обратно в дом. Еще раз она начала отчаянные поиски и вдруг откопала в темном углу пропавший бумажник. Она снова выбежала на улицу, размахивая бумажником и громко крича о своей ошибке. Но было слишком поздно: детские крики утихли; избитое и безжизненное тело только что бросили в канал. Болезненная досада охватила толпу. Ярость выросла в их сердцах. При царе их безжалостно избивали и мучили. Их наставником была грубая сила. Они бросились на женщину и применили единственный метод, который знали. Они избили ее до смерти и сбросили в канал.

Беззаконие, подстерегающие вокруг опасности и частые сцены кровопролития, держали человеческую психику в постоянном напряжении. Люди передвигались в городе подобно диким зверям в джунглях — в постоянном ожидании внезапного нападения, всегда готовые бежать или наброситься на врага. Из-за этого люди попадали в крайне нелепые положения.

Идя домой в 2 часа ночи, один из моих приятелей услышал за собой шаги. Тревожное ощущение преследования заставило его идти быстрее. Незнакомец тоже ускорил шаг. Приятель замедлил движение, как и тот, что шел позади него. Вокруг никого не было, улица буквально вымерла. Чтобы не оказаться застигнутым врасплох нападением, мой приятель решил прибегнуть к хитрости: он выбрал подъезд и остановился, прислонившись там спиной к запертой двери. Чужак, отстававший на полквартала, сделал то же самое. В течение двух часов они стояли на жестоком морозе, следя друг за другом. Наконец, когда приятель выкурил последнюю сигарету, он решил нарушить молчание и крикнул:

— Чего вы ждете, черт побери?

— Я жду, когда вы пойдете дальше!

Приятель узнал голос неизвестного: это был родственник, с которым он проживал в одной квартире. Продрогшие до костей, но испытывая явное облегчение, они оба продолжили путь вместе. Пока они шли, приятель выслушал рассказ родственника о том, как его пугало поведение зловещей фигуры, маячившей перед ним.

В сложившейся обстановке стремление людей принимать меры предосторожности выглядело вполне естественным. Иногда же из опасений худшего они переходили от простой предосторожности к агрессии. Тогда происходили драматические сцены или забавные эпизоды. Один такой случай произошел с другом нашей семьи — полковником, человеком весьма представительным и грозным с виду.

Стоя на задней площадке переполненного трамвая, полковник вдруг заметил рядом с собой сомнительного вида субъекта. У него были плутоватые глаза, и полковник решил следить за ним в оба. Как раз в этот момент трамвай сделал резкий поворот. Незнакомец потерял равновесие и всей своей массой навалился на полковника. Когда чужак встал на ноги, полковник ощупал свой карман и обнаружил, что там нет золотых часов. Без малейшего колебания он схватил соседа за рукав и пробасил ледяным тоном:

— Отдай часы!

С неожиданной резвостью незнакомец вырвался, спрыгнул с движущегося трамвая и побежал в направлении площади. Полковник стал его преследовать. Хотя и не первой молодости, он находился в хорошей физической форме и настиг похитителя посреди площади. Полковник схватил беглеца за воротник и свирепо прогромыхал:

— Отдай часы или убью!

Незнакомец поник, побледнел и трясущимися пальцами вытащил золотые часы с цепочкой. Полковник взял свою вещь, дал на прощание вору подзатыльник и, успокоившись, зашагал прочь с торжествующим видом. Однако он был раздосадован сверх меры, когда, вернувшись домой, обнаружил свои собственные часы преспокойно лежащими на столе, где они и были оставлены.

То ли полковник завладел собственностью другого человека, украденной карманником, то ли он запугал невинного человека до такой степени, что тот расстался с собственными часами, — сказать невозможно. Но этот вопрос поднимался бесконечное число раз друзьями полковника, которых забавляло его смущение при каждом упоминании этого инцидента.