Олеко Дундич - страница 19
— Господин генерал, вы взяты в плен. Сейчас свежо. Я надеюсь, вы не захотите идти раздетым по улице и схватить простуду. Даю вам пять минут на одевание.
Врач, лечивший генерала от ревматизма, наверно, был бы весьма удивлён, если бы увидел, как его пациент одевается с живостью пятнадцатилетнего мальчика.
Через несколько минут Алекса, генерал, а за ними два бойца вышли из комнаты. Не успели они сойти с лестницы, как наверху появился белогвардейский полковник. Это был Павел Ходжич. Он молниеносно выхватил пистолет и выстрелил в Алексу. Потом выскочил на балкон и, стреляя в воздух, стал кричать:
— Красные! Алекса Дундич! Большевики! Алекса Дундич!
Началась страшная суматоха. Французские солдаты и белогвардейцы, которых возле штаба было бесчисленное множество, стали в панике метаться и подняли беспорядочную стрельбу. Тем временем Алекса, не обращая внимания на рану в правом боку, взвалил генерала на коня, затем вскочил сам. Накрепко привязав генерала ремнём к себе, Алекса тронул коня. Генерал, почувствовав что-то мокрое и тёплое, подумал, что его ранили. Он испуганно опустил голову на плечо Алексы и стал бормотать какие-то молитвы.
К этому времени противник немного пришёл в себя. Но Алекса не стал дожидаться, пока его схватят. Он направил коня прямо на белых, которые были так изумлены этим сильным и неожиданным натиском, что расступились и пропустили отряд. У белых много рассказывали о красном коннике Дундиче, который, словно злой дух, оказывался сразу во многих местах и нигде никому не давал пощады. Это страшное имя гипнотизировало их, сковывало их волю, лишало сил. Видя растерянность белогвардейцев, французские солдаты укрылись за зданием. Они совершенно не понимали того, что здесь происходило. Некоторые из них даже смеялись, видя связанного генерала.
Алекса воспользовался замешательством и, размахивая саблей и стреляя из пистолета, помчался по улице. Его товарищи скакали следом. Вскоре городок, залитый лучами восходящего солнца, остался далеко позади. Отряд ехал быстро. Среди белогвардейцев прошёл слух, что в этих местах появился страшный Дундич, и поэтому они избегали попадаться ему на пути. Уже на следующее утро Алекса был на хуторе. Он тут же передал измученного генерала Жобера Вацлаву, который должен был сопровождать его дальше.
Выполнив порученное ему задание, Алекса пошёл к отцу Гали. Галя перевязала ему рану. Она оказалась неопасной для жизни. Долго ворчал старый доктор, так как Алекса не поддался никаким уговорам провести хотя бы один день в постели. Он то заходил к Карпенко, то беседовал с Ниджей и Миле, то был с бойцами, которые чинили свою одежду, сёдла, чистили коней или просто грелись на солнце. Рана быстро затягивалась и не очень тревожила, но Алексу угнетало то, что эту рану нанёс ему человек, который когда-то был его самым близким другом.
Хорошо отдохнув, отряд пошёл на новые задания. Теперь в отряде были врач и его помощница. Галя и её отец и слышать не хотели о том, чтобы расстаться с Алексой и его бойцами.
Как смерч, который всё сокрушает на своём пути, красный отряд сербских добровольцев ломал сопротивление белогвардейцев. Алекса всегда был там, где приходилось туго, воодушевляя своим примером бойцов. Белогвардейцы боялись одного его имени. Слух о храбрости Алексы прошёл по всей необъятной России. И в самой Москве о нём рассказывали легенды. Ленин объявил Дундичу благодарность. Около двадцати тысяч добровольцев — представителей всех славянских народов, которые все, как один, перешли на сторону революции, гордились Алексой Дундичам. Его слава была их славой.
Сила Красной Армии росла изо дня в день. Алекса уже был заместителем командира всех интернациональных отрядов в корпусе Ворошилова и Будённого. Какие бы тяжёлые задачи ни стояли перед конниками Алексы, они решали их со страстностью сознательных закалённых бойцов. В боях за молодую республику Алекса получил двадцать семь ран.
Пришла зима 1919 года. Холод был страшный. Уже несколько дней нездоровилось Гале. Озабоченный её болезнью, Алекса, опустив голову, сидел в штабе и думал, как ему достать лекарства, необходимые больной. Вдруг в комнату вошёл Вацлав. В руке у него было письмо.