Оленёнок - страница 4
Он подошёл к ленивой девчонке и, выхватив из её ладоней айфон, зашвырнул его куда-то очень далеко. Та широко распахнула глаза.
Все напряглись.
- Ты что - перетрудишься, рассыплешься, переломишься, что ли? Если пойдёшь и сделаешь доброе дело. Лентяйка! Уматывай тогда отсюда, раз такое дело...
Та всхлипнула.
Брюс не остался в стороне и попытался разрешить конфликт, но Ларсен на сей раз был на стороне Скотта и не дал Брюсу и слова вставить.
- Женщина по своему прямому назначению жена и мать. Хранительница семейного, домашнего очага. Она не просто должна - она обязана стирать, гладить, варить жрать, убираться, воспитывать малолетних зверёнышей и исполнять супружеский долг. - Продолжал свою словесную экзекуцию Скотт.
- Мы сегодня как парни пытались построить домик. - Вторил ему Ларсен. - Да, не вышло... - Что сделала ты? Сидишь и играешься, точно дитё малое. Тебе сколько лет? Завтра мы попробуем искать пропитание: заканчиваются консервы, чипсы и прочий фаст-фуд. Так и будешь протирать свою юбку, белоручка?
Алёна в итоге разревелась, а Брюс предложил кинуть жребий. Мыть посуду выпало ему...
На следующий день они собрали ягоды, но отравились ими - видимо, это были какие-то другие ягоды (а может, радиация и до них добралась). С грибами вышло то же самое. Насчёт живности... Они не хотели убивать животных даже для того, чтобы прокормить себя. Да и животных этих они что-то и не видели, не ощущали. Ни тебе кабанчика, ни зайца, ни кролика, ни даже самой позорной мышатины. На птиц и тем более рука бы не поднялась... И вообще, складывалось такое ощущение, что всё это - какое-то ненастоящее!
В скором времени попаданцы таки построили себе более-менее удобное и даже просторное убежище; научились варить хотя бы супы - какую-то непонятную, но вполне годную, съедобную похлёбку. Животы не болели, и на том спасибо.
Когда в очередной раз Алёна отказалась мыть посуду и прибраться в "шалаше" (причём, ей это выпало по жребию), пришлось той троице изгнать её прочь.
- Убирайся! И впредь не возвращайся. Пока не осознаешь своей вины и не научишься выполнять то, что тебе велено. - Сказали девке на прощание.
И ушла она с гордо поднятой головой, но со слезами в душе... До первого же дождя.
И стучала, и просилась, и звала. И хныкала, и ноготками дверь царапала; в кровь. И села рядом, по ту сторону домища, и обхватила голову руками. И горько расплакалась, потому что поняла.
Её впустили. Обогрели. Отмыли, и спать уложили. Но не было на лицах тех троих смягчающей улыбки, и добрых, ласковых слов на языке. Ибо наказание всегда должно следовать за проступком.
Алёна исправилась, и простили её. Только вот совсем уж тягостно и грустно стало на душе; тоскливо. Где папа и где мама? Ни позвонить, ни написать. Где все их друзья? Что вообще творится в мире? Что происходит? Там, вдали от их места пребывания. Жив ли кто ещё на этой земле? Одни ли они? Как связаться, как?
- Может, нам построить лодку? - Предложил Ларсен, но инициатива, и голос, и тон были мрачны, жёстки и суровы. - Пока не настала зима.
- Какая зима... Нет больше ни дня, ни ночи. Ни смен времён года. Через день льёт ливень, но и только. И как пасмурно там, на небе, так пасмурно и в наших сердцах. Кучевые облака затмили не только небо, но и разум. Такова, наверное, расплата нас, людей за наше же отношение к природе. - Сетовал Скотт.
Они попытались как-то приободрить друг друга, развлечься анекдотами или байками-страшилками... Дохлый номер.
Однажды стало так холодно... Не зажглась спичка, ибо давно отсырела. И зажигалка давненько на нуле. Не согревало ничто, и укрыться больше негде, кроме как в их домике, который развалится по швам не сегодня-завтра... И зарядку делали, и в ладоши хлопали... Всё без толку. Им всем по 15-16, а, похоже, что столько им и будет навсегда. Что 17 не наступит никогда...
Отчаявшись, они решились. Все четверо. Встали, и пошли к одному обрыву. Дружно взялись за руки и почти уже спрыгнули, чтобы больше не мучиться; не страдать... Как вдруг...