Ольга Яковлева - страница 15
– Не врал бы хоть, врун! – прошипела Ольга в ответ.
Старик ботаники стал её расспрашивать, что там да как там в школе, и Ольге самой пришлось малость приврать. Потом они стали говорить про Огонькова. Борис Платоныч жаловался, улыбаясь:
– Генька-то мне ничего не рассказывает. Всё сам с собой, как на необитаемом острове живёт…
Вопросы его были совсем простые. Ольге хорошо и спокойно было отвечать ему, сидя на прямом деревянном стуле с высоченной, как башня, спинкой.
Когда взрослые разговаривают с детьми, то они обычно что? Или веселятся над тобой, словно ты конферансье, или начинают тебя веселить. Но редко кто из них говорит серьёзно. Редко кому интересно просто поговорить. А Борису Платонычу именно было интересно.
– Дед, рубать чего есть? – крикнул Огоньков откуда-то из другой комнаты.
– Суп я сварил, из пакета. А второе, Геня… Сходи, дружок, за котлетами. И с вермишелью их отварной…
– Я суп твой греть поставлю, посмотрите здесь! – Входная дверь захлопнулась.
Через две минуты Ольга пошла на кухню, к супу. Боже ты мой, что это была за кухня! В жизни Ольга не видела столько грязной посуды. Вся мойка была завалена ею и весь столик. И на полу, на жёлтом линолеуме, сплошь пятна – чёрные, серые, бурые, какие-то зелёные, – словно это не пол, а географическая карта мира.
Она вернулась к старику, и, видно, на физиономии было у неё что-то такое написано. Старик ботаники спросил – Ольга только покраснела. Ответить она не знала как и поэтому не решалась. И вдруг в голову пришли самые простые слова:
– Можно, я там… Я хочу помыть там немного.
Старик ботаники смотрел на неё одну секунду. Потом глаза отвёл. И, честное слово, Ольга не ошиблась: он покраснел! Покраснел и сказал:
– Спасибо тебе большое, милая! Мы ведь с Генькой одни. Да вот я ещё, видишь…
Ольга нашла старую, сухую, аж запылившуюся мочалку для мытья посуды и кусок мыла. Началась работа. Ольга очень хорошо знала её. Сперва посуды кажется такая гора, такие джунгли! А потом глядишь… уже надо думать, куда бы ставить чистые тарелки. Глаза боятся, руки делают! Так мама любила говорить.
У них под праздники всегда гостей бывает – ого-го!.. А значит, и посуды потом целые горы. Но если взяться дружно…
Ольга думала об этом, ещё о чём-то. А сама мыла да мыла. Мокрыми руками выключила закипевший суп. В общем-целом, потихоньку осваивалась здесь и приводила всё в божеский вид. Очистила столик, поставила три тарелки, рядом положила три ложки, три вилки.
– Что-то и грохота никакого не слышно. – За её спиной стоял старик ботаники. – Неужели даже ни одного блюдечка не разбилось?!
Ольга порозовела от гордости: стопки блюдец, тарелок и тарелочек стояли чистые и белые, словно колонны в Большом театре.
Генка вошёл. Старик ботаники кивнул ему:
– Кто же здесь среди нас вожатый?
– Ну, дед, я просто умолкаю до будущего года! Я просто ухожу в подполье!
– Только котлеты нам оставь!..
Пообедали, и старик ботаники сидел с ними за столом. После Ольга подмела пол, а Генка тряпкой на швабре все комнаты протёр: кухню, кабинет, спальню, столовую. Это было не так уж и сложно. У них на полу линолеум. Вот если б паркет был, как у Ольги… Но зато у Ольги всего только кухня и одна комната.
А ещё – и это главное! – всё у них оттого получалось быстро, что Огоньков не злился и не хандрил, как обычно мальчишки, если их заставляют убирать.
– Палубу драить – это работа отличная! – кричал Огоньков. – Точно, Олька?
И потом вдруг ни с того ни с сего запел грубым, как в радио, голосом:
– «Жил-был король когда-то. При нём блоха жила. Блоха! Ха-ха-ха-ха!»
И Ольга тоже начинала смеяться, но не как в этой песне, а просто оттого, что смешно:
– Ха-ха-ха-ха!
И получалось ещё смешнее…
Она вернулась домой поздно. Не очень поздно, но всё-таки; только русский успела написать – началось «Спокойной ночи, малыши!» Ольга всё ещё смотрела эту передачу, по старой памяти. Но спать после не легла. Ещё арифметику надо было заканчивать и чтение читать, естествознание…
Потом они снова не виделись дня три. Ольгину уверенность, что всё теперь наладилось, принялся было прогрызать чёрный червячок. Да здесь ещё Светлана с Таней Лазаревой начинали шептаться на виду у всего класса. Будто у них дело есть страсть какой важности!