Он приходит по пятницам - страница 15

Короче говоря, оказавшись к концу рабочего дня в институте – ей что-то надо было выяснить и урегулировать в бухгалтерии, – Анна Леонидовна заглянула на склад к своей товарке (та уже собиралась закрывать лавочку – не дай бог, кто-нибудь припрется за реактивами и задержит), и, взяв с подруги все мыслимые торжественные обещания, клятвы и подписки о неразглашении, выложила ей свою тайну: в свое прошлое ночное дежурство вахтер обнаружила в коридоре убитого мужчину. Поскольку рассказывать про это ей было не велено, Нина должна ее понять и ни звуком никому об этом не обмолвиться. Как бы неприятностей не было. Дело жуткое, совершенно непонятное, – что тут такое? кто в этом замешан? бог его разберет – а потому лучше всего молчать и ни во что не вмешиваться. Может, потом всё как-то прояснится, милиция разберется, тогда и говорить будет о чем, а пока… Нина слушала это всё с открытым, естественно, ртом и округлившимися глазами, ахала, охала, пыталась что-то спрашивать, но поклялась, что будет молчать как рыба. На этом «пресс-конференция» и закончилась. Участвовавшие в ней разошлись по домам, но – как легко домыслить из вышесказанного – это событие привело к незапланированным заранее, однако вполне предсказуемым последствиям.

Когда на следующее утро Нина появилась на своем складе, распирающая ее тайна не давала возможности жить и выполнять привычные обязанности. То, что эта достойная дама уже поделилась с мужем – тем же вечером – доверенной ей новостью, никак не уменьшало жгучего желания рассказать о ней кому-то из «своих». Ведь муж – это совсем не то, его это и не зацепило вовсе. Ему-то что? не в его автоколонне убили, да там, наверное, такое и случается время от времени. Но у нас в институте! Это тебе не кот начхал. Нина помаялась некоторое время, выдавая черт знает какие банки и коробки, подписывая – даже не пытаясь вникать в содержание – подсовываемые ей требования и фактуры, но затем, не совладав с собою, отправилась в бухгалтерию и вызвала на рандеву свою ближайшую подругу из материальной группы – зайди ко мне, поговорить надо, – после чего в своем закутке, заперши складскую дверь и взяв с собеседницы все приличествующие случаю заверения в дискретности и гробовом молчании, выложила ей – хоть и в самых кратких выражениях – мучившую ее новость.

Дальнейшее понятно: события пошли своим естественным чередом. Через какие-то полчаса вырвавшееся из Нининой груди сообщение об убийстве в институте полетело по этажам уже в качестве слуха, не имевшего определенного автора. И хотя скорость перемещения в пространстве интересной каждому новости не превышала скорости обычного пешехода, ее распространение шло одновременно по множеству параллельных путей, так что через пару часов все здание было охвачено пересудами, подозрениями, разного рода домыслами и предположениями. Сам механизм возникновения слуха хорошо объясняет и его невнятность, и его анонимность. Чувствовавшие свою вину клятвопреступники, стоявшие в начале генерации слухов, выражались кратко, загадочно и до конца тщательно скрывали и замазывали источники своей осведомленности.

Однако, слух слухом, но что же произошло на деле и лежало в основе всех этих россказней?