Он приходит по пятницам - страница 18
, а в 3>02 милицейский уазик уже был у дверей института), эти полчаса показались ожидающей нестерпимо долгими. Достаточно представить себя на ее месте, чтобы согласиться со справедливостью ее слов. Но, впустив приехавших трех милиционеров во главе с командовавшим ими лейтенантом (две звездочки на погонах – это-то Анна Леонидовна знала) и показывая им дорогу на место происшествия, она заметно приободрилась – теперь дело в руках милиции, и самые главные страхи уже позади. Даже если бандиты до сих пор в здании и опасность не совсем еще миновала – что там будет дальше? – все же под такой мощной охраной она может особенно не бояться: не сравнить, как она в предбаннике тряслась. Что бы ни случилось, повторения того ужаса быть не должно. Однако полная несостоятельность ее предположений о дальнейшем ходе событий выяснилась буквально через пару минут.
Когда они поднялись на второй этаж и Анна Леонидовна – потолочные светильники с лампами дневного света ярко освещали коридор – показала лейтенанту на дверь: это там, она уже в этот момент почувствовала, что картина, виденная ею полчаса назад и до деталей запечатлевшаяся в памяти, теперь несколько изменилась. Дверь по-прежнему была распахнута, и так же чернел выход на запасную лестницу, но локоть убитого, который должен был торчать из-за двери, – ведь теперь она знала, куда нужно смотреть – исчез. Может, он не совсем умер, раз шевелится, – мелькнуло у нее в голове. По сути, мысль была вполне разумной, но внутреннее чувство подсказывало ей, что такое объяснение не годится, что дело пошло совсем не так, как можно было ожидать. И действительно: когда они приблизились к закрывающей обзор двери, стало совершенно ясно, что пол в коридоре абсолютно пуст и чист.
Внимательно разглядывающий пол лейтенант обратил на нее свой взор:
– Ну и где? – вопрос прозвучал с недоумевающей и даже с несколько укоризненной интонацией.
– Он тут лежал. За дверью, – только и смогла промолвить Анна Леонидовна.
Лейтенант посмотрел на нее испытующе, чуточку помедлил, но, видимо, уже принял решение:
– Так. Игнатьев! Пойдешь со мной. А ты, – обратился он к другому милиционеру, – стань на площадке на той лестнице и гляди в оба. Оружие приготовьте.
Дело принимало, как видно, нешуточный оборот. На всякий случай вахтер отошла подальше и остановилась, не зная, как ей себя вести и где лучше находиться.
Командир с Игнатьевым включили освещение на площадке и с пистолетами в руках двинулись – Игнатьев впереди, лейтенант за ним – на обследование запасной лестницы. Тревожное ожидание продлилось несколько минут. Впервые попавшая в такой переплет вахтер каждую секунду ожидала шума, топота, криков, а то и пальбы. Но ничего не произошло. Милиционеры вернулись, и лейтенант хмуро резюмировал:
– Ничего. Все двери заперты. Никаких следов, – желая, вероятно, поставить в известность своего оставленного на посту подчиненного, а вовсе не Анну Леонидовну, но она восприняла это сообщение как упрек в свой адрес. Дескать, говорили нам одно, а что мы на самом деле имеем? Думал ли так лейтенант, осталось неизвестным, но его поведение и тон не противоречили подобному предположению.
– Если не через лестницу он исчез, то они могли только вверх подняться, – решилась она высказать свое предположение, – вниз-то они не спускались. Я бы их обязательно заметила.
Лейтенант согласился с ней – сейчас выясним, – и они отправились к главной лестнице, проверяя по пути, все ли выходящие в коридор двери заперты. На площадке остановились, и Игнатьев был направлен обследовать вторую половину коридора на этом этаже, а оставшиеся ждали его, не теряя из виду лестничные пролеты. Затем таким же манером обследовали третий и четвертый этажи, а в завершение спустились на первый этаж и там проверили всё, что только можно, хотя, как злодеи могли пробраться туда мимо не отрывающей взора от освещенного коридора Анны Леонидовны, было непонятно. И вообще всё было непонятно. Окна первого этажа закрыты основательными решетками, все входные двери заперты, и, каким образом злодеи пробрались в здание, а затем бесследно испарились, объяснить было невозможно. Оказавшаяся в двусмысленном положении вахтер не могла не осознавать, что ее паническое сообщение о трупе, лежащем в институтском коридоре, не подтверждается никакими фактами.