Он приходит по пятницам - страница 22

 – могут заинтересовать. Я надеюсь, что рядовой читатель во многом схож со мной и что, попытавшись представить себя и свои чувства в предлагаемых обстоятельствах, он придет приблизительно к тому же, что я стараюсь ему внушить. Даже те читательницы, которым покажется, что мои описания неправдоподобны и неестественны и что женщины в таких случаях испытывают совсем другие чувства и обращают главное внимание на другие – не упомянутые в моем рассказе – аспекты ситуации, даже эти – повторюсь для ясности – читательницы должны признать, что они, так же, как и я, не могут считаться (по части испытываемых эмоций) образцами для всего человеческого рода. А если так, то почему бы нашей героине и не чувствовать того, о чем идет речь в романе, даже если это идет вразрез с тем, как чувствовала бы себя на ее месте та или иная читательница. Всё, на самом деле, может быть. И не стоит быть чрезмерно придирчивым в отношении правдоподобия и реалистичности читаемой книжки – так можно испортить себе всё удовольствие от чтения. Будем надеяться, что со многими этого не произойдет.

Заканчивая эту тему, еще раз заверю, что, если отбросить не влияющие на суть дела психологические завитушки и литературные виньетки, мое изложение событий полностью соответствует собственным рассказам потерпевшей, чье содержание было передано в мое авторское распоряжение Мишей, который отлично запомнил все детали описываемого дела и не имел ни малейших оснований вводить меня в заблуждение. Фактически, что рассказывала Анна Леонидовна, то я и описал. Не сомневаюсь, что при необходимости моя верность фактам может быть подтверждена собственноручно подписанными ею протоколами показаний Бильбасовой А.Л., допрошенной в качестве свидетельницы по уголовному делу № *** об убийстве гр. Мизулина А.П. (пока что мне придется – в интересах романа – воздержаться от разъяснения читателям, кому принадлежала фамилия, стоящая на обложке этого дела).

Теперь, после необходимого, на мой взгляд, обоснования авторской позиции в столь щекотливом вопросе, мы можем вернуться к прерванному рассказу и в нескольких фразах закончить описание той кошмарной ночи.

Около восьми утра Игнатьев, позвонив по телефону и о чем-то осведомившись, распрощался с так и не уснувшей ни на минуту Анной Леонидовной и отбыл, заверив ее на прощание, что бояться уже нечего и всё будет хорошо, а если ей что-то покажется подозрительным или она вспомнит что-то важное, звонить в милицию и требовать, чтобы ее соединили с лейтенантом Одинцовым из дежурной части. Однако ничего не происходило и не произошло до самого окончания ее смены. Вскоре появились – один за другим – несколько сотрудников, зачем-то пришедших в свои лаборатории в субботу и имевших подписанное замдиректора и хранящееся на вахте разрешение, дающее им в связи с производственной необходимостью право на работу в выходные и праздничные дни. Потом заявилась техничка с четвертого этажа, которая такого разрешения не имела, но, не сделав влажную уборку помещений предыдущим вечером, должна была взяться за это на следующий день. Потом сама Анна Леонидовна, договорившись с техничкой и ненадолго оставив на нее вахту, сбегала в ближайший магазин за булочками и кусочком сыра к чаю. Затем… короче говоря, дежурство шло как десятки раз до того, и к концу дня наша героиня несколько успокоилась – страхи, сомнения и опасения не исчезли, но чуточку поутихли и уже не так будоражили ее душу. Пришедшей к восьми вечера сменщице она ничего не стала объяснять и, попрощавшись, отправилась прямо домой – не поспав ни часу ночью и измучившись от переживаний, она уже просто с ног валилась.

Я забыл сообщить (и должен сделать это сейчас), что при своем отъезде лейтенант настойчиво рекомендовал ей (можно сказать, прямо запретил) никому даже не заикаться о происходивших ночью событиях – в интересах следствия, как он выразился, и чтобы не вызывать нежелательной паники в коллективе. С руководством института он сам, дескать, свяжется и берет решение этого вопроса на себя – ей никому ничего докладывать не следует.