Он приходит по пятницам - страница 9

Однако у меня-то было собственное мнение о детективе и его образцах. И я считал, что моя «Пророчица» соответствует всем главным требованиям, предъявляемым романам этого жанра. Я охотно давал перепечатанную в четырех экземплярах рукопись всем, кто выказывал хотя бы минимальный интерес к литературе такого рода, и к описываемому времени ее прочитало уже человек пятнадцать (а может, и двадцать). Их оценка романа была, в целом, позитивной, и это еще больше укрепляло меня во мнении, что детектив мой отнюдь не плох. Конечно, не всякий читатель рискнет сказать автору в глаза, что его опус – барахло и что читал он его с отвращением и скукой. Не сомневаюсь, что среди моих знакомых есть и воспитанные, вежливые люди, склонные учитывать самолюбие автора и избегать высказываемых вслух резких суждений, но всё же большинства они никак не составляют. Большинство моих приятелей – завзятые критиканы и яростные спорщики, и они скорей с удовольствием ткнут тебя носом во всякий замеченный ими огрех, нежели будут деликатно щадить твои авторские чувства. Так что, если учесть все эти обстоятельства, итоговое мнение читателей о романе можно было считать положительным. Естественно, очень скоро я в ходе наших разговоров о детективах сознался Мише, что сам написал роман, и удовлетворил его горячее желание незамедлительно познакомиться с этим произведением. Сделал я это не без опаски, но с надеждой, что «Пророчица» его не разочарует. Таких, как Миша, знатоков детектива и его – как бы сейчас сказали – «фанатов», среди читавших роман еще не было, а потому его мнение я расценивал как первое суждение квалифицированного – в этом смысле – читателя. Миша меня не подвел: роман ему понравился, и он признал его соответствующим высоким детективным стандартам. Правда, он высказал и несколько критических замечаний, со справедливостью которых я склонен был согласиться, однако оставил текст безо всяких переделок и поправок. Как написано – так написано, пусть уж так и будет. После всех этих, занявших несколько месяцев, событий на одной из наших очередных посиделок Миша признался мне, что когда-то он тоже вынашивал планы написать детектив и что у него есть сюжет – точнее сказать, случай из жизни, который, конечно, требует определенной доработки и расцвечивания творческой фантазией, но который даже в сыром, необработанном виде можно рассматривать как готовую детективную загадку.

И он сделал мне неожиданное предложение, которое привело в конечном итоге – правда, через много лет – к тому, что вы читаете начало этого романа (я надеюсь, что закончу его, и вы сможете его прочитать).

– Давайте я расскажу вам, – предложил Миша, – как это всё было, попросту, без претензий на литературные красоты и ухищрения, а вы на этом материале напишете настоящий детективный роман. У вас получается. А я все равно ничего не напишу: и способностей к этому я в себе не чувствую, и усидчивости во мне явно недостаточно, чтобы осилить такое дело. А жалко, если такой материал пропадет – такие случаи в криминальной практике, наверное, можно на пальцах пересчитать.

Сама идея приниматься за новый роман была для меня совершенно неприемлема – я и от первого еще не отошёл… нет, этого лакомства я уже наелся досыта… Но возможность услышать подробности интересной детективной истории меня, ясное дело, сильно заинтриговала. Да и сам Миша рвался сообщить мне эти подробности. Поэтому мы решили, что сначала он все по порядку расскажет, а потом мы обсудим, что из этого может последовать. Короче говоря: там видно будет.

Справедливо было сказано, что «человеческую жизнь, с деталями, можно, в среднем, рассказать за два часа…» И, казалось бы, рассказ об одном лишь случае из жизни, пусть даже чрезмерно запутанном, не может занять больше времени. Однако на деле оказалось не так: Миша рассказывал свою историю «о бродячем трупе» в течение трех или четырех вечеров с неизбежными перерывами и объявлениями продолжение следует. Конечно, такую не предполагаемую заранее длительность его рассказ приобрел из-за многочисленных отступлений и уклонений от основной линии повествования. Рассказчик постоянно отвлекался на разные не относящиеся к делу, но пришедшиеся к слову подробности, припоминал всякие интересные и смешные случаи из своей жизни тех – описываемых – лет, давал подробные характеристики лицам, появляющимся в его рассказе, часто забегая вперед и сообщая, что с ними происходило в последующие годы. Большинству этих ответвлений и петель с последующими многократными возвращениями к описываемым событиям, всем этим рассуждениям, характеристикам и воспоминаниям не место в романе – как я опасаюсь, он и так будет перегружен моими личными отступлениями от «генеральной линии», – да и основную их массу я просто позабыл за давностью лет… И все же мне кажется, они были не совсем лишними и создавали общую атмосферу жизни в советском НИИ эпохи раннего застоя. Я плохо и лишь извне знаком с обыденной жизнью научных учреждений. Хотя, разумеется, у нее много общего с тем, что происходило во всех прочих советских конторах (в том числе и тех, в которых прошла моя жизнь) – так сказать, всесоюзные «Голубые горы»