Она не умела стрелять - страница 11

Ксана постаралась сделать приветливое лицо, ничего другого ей не оставалось – хозяин кабинета мастерски озадачивал ее каждую минуту разговора, не давая времени осмыслить ситуацию. Счет, без сомнения, был в его пользу.

– Да, конечно.

– Вот и хорошо, – он протянул ей руку.

Александра кончиками пальцев чуть пожала его большую ладонь и вышла из кабинета с деревянной спиной, чувствуя позвоночником его пристальный взгляд. На лице гостьи было написано такое искреннее недоумение, что встретившая ее у двери секретарша тоже удивилась, даже слегка приоткрыла ярко накрашенный ротик. Беловерцев остался на месте, возле стола, лицо его стало мрачным. «Идиот, что ты к ней прицепился? Скучно тебе в Крыму?» И сам себе ответил: «Омерзительно скучно. Провинциально, безвкусно и грязно. Впрочем, один обед с хорошенькой умной женщиной погоды не сделает. Может, хоть узнаю, умеет ли она искренне улыбаться. Было бы занятно растопить ее лед…»

…В одном из кабинетов редакции журнала «Бизнес ₰ Время» раздался телефонный звонок.

– Алло, я слушаю.

– Как дела с объектом?

– Все готово.

– Вы ее видели?

– Да, только пришла. Одежда стандартная, подберем.

– Маска, парик?

– Готовы.

Абонент отключился. Проходивший по коридору дизайнер Антон Коваленко, случайно услышав конец разговора, пожал плечами и сардонически улыбнулся – в этом кабинете слово «стандартный» никогда не приветствовалось, особенно по отношению к одежде. И тут же об этом забыл – очаровательная хозяйка кабинета была ему крайне неприятна.

…Работа всегда приводила Александру в доброе расположение духа, привычная обстановка издательства успокаивала – а успокоиться после неудавшегося интервью было просто необходимо. Встреча с Беловерцевым взволновала. Он смутил Ксану до глубины души и приобрел над ней странную власть, совершенно лишившую ее способности думать. Впервые в жизни она по-настоящему растерялась, но эта растерянность ей понравилась, словно внезапно распахнулось окно в новый чистый мир и оттуда повеяло свежим воздухом.

Ксана птицей вспорхнула по мраморной лестнице на второй этаж, собираясь сразу сесть за статью. Но главред, вернувшийся с заседания комиссии по печати, немедленно вызвал ее для отчета. Услышав новости о Беловерцеве, он оживился и похвалил за крупный заказ, предвкушая серьезные денежные поступления. После разговора с Пал Палычем она забежала в бухгалтерию узнать насчет зарплаты, выпила с секретаршей Алиме кофе, выкурила с Антоном две сигареты на лестнице, и уже к часу дня сидела за компьютером, собираясь писать материал о почти иностранном банке. Работы навалилось неожиданно много, надо было срочно ее раскидать, хотя бы вчерновую. Впрочем, перед Новым Годом всегда напряженный график, и это счастье, что появились такие крупные клиенты. Довольная собой, Ксана создала новый файл, набросала примерный заголовок и первый абзац, стала искать в интернете справочные материалы.

Но сосредоточиться на статье не получилось, из головы не выходил Родион Беловерцев. Он заполнил собой все ее мысли – большой, элегантный, притягательный для женского взгляда. Ксана уговаривала себя о нем не думать – с Беловерцевым никогда ничего не будет общего, кроме интервью, за которое он ей хорошо заплатит. И все же она была абсолютно уверена, что между ними установилась связь, вспыхнувшая на том едва различимом уровне, где до последнего дыхания живет и не угасает неукротимое человеческое желание любить и быть любимым. Эта незнакомая уверенность приводила ее в недоумение. Александра пыталась убедить себя, что она испытала влияние примитивного инстинкта, всего лишь неожиданный всплеск гормонов. Но что тогда любовь, если не острое, почти непреодолимое желание физического обладания другим человеком? Эта любовь действительно может зажечься внезапно, от одного взгляда, слова, даже прикосновения. Вспомнив, как Беловерцев трогал ее локоть, Ксана покраснела.

Хорошо, а как же другие мужчины – не менее умные, даже более красивые? Например, ее добрый неженатый друг Павлик Андреев? Почему за последние годы при встречах с ним ни разу не оборвалось сердце, не вспотели ладони от волнения? Наверное, если бы это был примитивный зов плоти, она бы давным-давно его ощутила и отозвалась – с бывшим мужем секса не было несколько лет, они давно спали в разных комнатах. Но ведь ничего не чувствовала, запутавшись в сожалениях по поводу семейного разлада. Она что, так сильно любила своего Георгия, что до последнего момента не замечала других? Пока не увидела Беловерцева? Что в Беловерцеве оказалось такого особенного? Нет, чушь какая-то…