Она живая! Она живая! - страница 7

Мама нахмурилась. Она любит поспать. И не выносит, когда ее будят засветло.

— Зачем ты нам врешь? — спросила она.

— Я не вру! — крикнула я и пихнула Франсин в бок, отодвигая ее от двери. — С чего бы я вам врала?

Родители пожали плечами. Папа пригладил волосы, но они тут же снова упали ему на глаза.

— Вы же специалисты по искусственному разуму, — сказала я. — Вот и объясните мне, как так вышло.

Мама с папой переглянулись.

— Я поняла, — сказала мама. — Вы с Гейтсом вместе это придумали. Вроде эксперимента. Поспорили, испугаемся мы или нет.

— Ничего подобного! — возмутилась я. — Я… я этого не делала. Клянусь. — Я стиснула руки в тугие, злые кулаки. — Почему ты мне не веришь?

— Потому что знаю, что это шутка, — отрезала мама.

Папа поднял руки, призывая нас остановиться.

— Давайте снова ляжем спать, — произнес он. — Будь добра, Ливи, отнеси робота в гараж.

— И больше не пытайся нас напугать, — добавила мама.

— Но… но… — Тут я стала заикаться уже от злости.

— Ливи, примитивный робот вроде этого не мог подняться по лестнице, — сказала мама. — И самостоятельно думать тоже. Мы с твоим отцом проверили программу, помнишь? Мы знаем, на что она способна.

Я стиснула зубы и издала тихое «Грррр!», точно рассерженная собака. Но я понимала, что дальше спорить бесполезно. Обхватив Франсин рукой за талию, я потащила ее вниз по темной лестнице. Потом отнесла ее в гараж, бетонный пол холодил мои босые ноги.

Несколько минут спустя я снова лежала в кровати. Но заснуть не могла. Какой тут сон?

Робот действовал самостоятельно. А мои гениальные родители отказывались мне верить.

Я металась по кровати, ерзала, ворочалась с боку на бок. Через час или около того я наконец начала засыпать — как вдруг меня разбудил звук снаружи.

— Урк! Урк! Урк!

Тогда-то я и поняла, что дела мои плохи.

Пару дней спустя папа помог мне доставить Франсин в школу — после занятий назначили заседание Кружка Робототехников. Тренер Тиг хотел, чтобы мы продемонстрировали свои успехи с роботами.

Мы посадили Франсин на заднее сиденье, как пассажирку. Странновато было пристегивать ее ремнем безопасности. Но я хотела быть уверена, что ей ничего не грозит.

Гейтс встретил нас у школы, и мы отнесли Франсин в класс искусств, где поставили в уголок. До начала собрания нас просили оставить своих роботов там.

Весь день я только и думала, что о Франсин. Не могла преодолеть волнения. Вдруг мы будем ее показывать, а она снова взбесится?

Эллен, наша учительница, не спускала с меня глаз. (Эллен предпочитает, чтобы мы называли ее по имени.) Очевидно, догадалась, что я слушаю только вполуха.

Я все думала о том, как мы с Гейтсом переработали блок памяти Франсин. Удалось ли на этот раз сделать все как следует?

Голос Эллен прервал мои размышления:

— Ливи, что ты об этом думаешь?

— Э-э… ну-у… — Насколько я поняла, на уроке обсуждали загрязнение мирового океана. Но я понятия не имела, о чем спрашивает Эллен. — Ну не зна-а-аю, — протянула я. — Осуждаю, наверное.

Класс грохнул.

Я поняла, что сморозила глупость.

Эллен тоже засмеялась. Она миниатюрная, очень умная и кажется слишком молодой для учительницы. Но она говорит, что ей двадцать три. А смеется — как птичка щебечет.

— Ливи, я спросила, какой у тебя любимый сорт мороженого, — сказала она.

Это дало всем новый повод для насмешек. Обернувшись, я увидела, что громче всех хохочет Роза Ромеро. Роза — мой враг. Не знаю, как еще это назвать. Нам с Гейтсом врагов даром не надо. Да и кому они нужны? Но Роза вечно до нас докапывается.

Она всегда пытается доказать свое превосходство. Строит из себя паиньку, особенно при Эллен или тренере Тиге. А сама высмеивает нас, постоянно принижает и старается бросить тень на все, что мы говорим или делаем.

В общем, вредная девица. Не в том смысле, что хулиганка. Просто характер сволочной и к нам относится ниже плинтуса.

— «Роки-Роуд», — ответила я, когда все, наконец, отсмеялись.

— Просто пыталась привлечь твое внимание, — сказала Эллен. — А то, смотрю, ты витаешь в облаках.

— Извините, — буркнула, чувствуя, как лицо заливается жаром. Я поняла, что краснею.

Роза злорадно фыркнула.