Они придут из ниоткуда - страница 35

Могилу Джимми Дункан отыскал довольно быстро. Памятная ему плита немного потёрлась, сгладилась; выцвела позолота букв. Но не узнать её было невозможно. Миссис Макмангус, разумеется, была рядом со своим ангелочком. На её могиле не было плиты, только крест и медная, слегка травленая зеленью табличка. За обеими могилами явно присматривали. Дункан без труда разобрал дату смерти: двадцать седьмое октября того же самого 1895 года.

По спине пробежали холодные пальцы озноба. Пьянчуга пережила сына всего на два с половиной месяца. Дункан вспомнил исходящий от карточки поток силы и почувствовал нехватку воздуха в груди. Да, при том образе жизни, что вела миссис Макмагнус, умереть до срока очень просто. Элементарно замёрзнуть под забором, в конце октября для этого здесь есть все условия. Но Дункан знал, что всё было иначе.

— Простите, сэр… — сзади.

Голос скрипел и дребезжал, как ветхая перекошенная дверь на сквозняке.

Дункан вздрогнул и обернулся.

— Святой отец?.. — вежливое спокойствие с оттенком любопытства далось непросто. — Чем могу служить?

Господи всеблагой! Сколько же ему лет?!

Дункан взял себя в руки. Смертные годы не всегда укладывались в его голове, то забегая вперёд, то безбожно отставая. Сорок лет назад отец Джозеф был сед, но весьма крепок и едва ли пересёк полувековой рубеж. Значит, сейчас ему под девяносто. Ничто по меркам Бессмертных.

— Прошу вас, сэр, не считать меня сумасшедшим… — священник страдал одышкой и наверняка не только ей, но в целом его речь и манеры не наводили на мысли о старческом слабоумии. — Назовите своё имя, сэр.

Дункан засмеялся.

— Да, все говорят, что я очень похож на своего отца. Коннор Маклауд, к вашим услугам. Мой отец любил вспоминать о своих приключениях в этом селении, что, собственно, и заставило меня отклониться от прямого пути и завернуть сюда.

Привычная, сотни раз обкатанная и в общем-то безвредная ложь сейчас здорово горчила. Отец Джозеф не заслуживал лжи… но покоя он заслуживал больше, чем правды.

— Чудны дела твои, господи, — священник подхватил его смех. Облегчение явственно читалось на морщинистом лице. — Не просто похож, молодой человек, а одно лицо! Просто копия, чтоб я провалился, ох, простите, негоже так говорить…

— Все так говорят, — меланхолично заметил Дункан, — разве что не извиняются за ругань.

Они поговорили о падении нравов, о плачевном состоянии современной молодёжи и о музыкальных передачах по радио. Отцу Джозефу нравился джаз. Потом беседа плавно перешла на то, что действительно интересовало Маклауда.

— Удивительная была эта история, — поскрипывал священник, качая головой. — Ваш батюшка свершил благое дело, показал себя подлинным христианином. Дора… миссис Макмангус не могла этого не почувствовать. Примерно через месяц после смерти Джимми она прекратила пить. Да, совсем. Ни капли. Не пропускала ни одной службы в церкви, часто плакала над фотографией сына, искренне каялась в прежних недостойных делах… Знаете, молодой человек, то был прекраснейший пример того, как свет истинного милосердия очищает грешные души. Жаль, что здоровье Доры было уже сильно подорвано… Скоротечная сухотка, как сказал наш доктор. Понятия не имею, что это значило. Но вы бы видели, сэр, с каким счастливым лицом она умерла. Я принял последнюю исповедь и причастил её буквально за час до смерти. Ваш батюшка ещё жив?

— Нет. — Это не было ложью в полной мере. За указанный срок Дункан Маклауд успел умереть минимум пять раз.

— Жаль. Я помолюсь о его душе, хотя душа праведника вряд ли нуждается в участии простого сельского священника. Дора сама рассказала ему всё, ведь они должны встретиться там, среди ангелов…

О мистере Куинне отец Джозеф не вспомнил, даже когда Дункан задал прямой вопрос.

Дункан пытался искать ещё, но все связи в этой истории были такими зыбкими и неуловимыми, что пришлось бросить. Случайная встреча с инфернальным фотографом во время Второй мировой тоже мало что добавила.

Фотография Джимми в трёх слоях обёрточной бумаги на долгие годы легла на дно коробки. Собственно, в двадцатом веке она белый свет больше не видела.