Они придут завтра - страница 15

Да, это был он. Как дурно выглядело это ничтожество, какой вонью несло от него. Тупое, обреченное животное. Бертин брезгливо поморщился, его затошнило:

— Чтобы я о такую падаль пачкал руки? Отведите его куда надо… Пусть допросят и узнают, что стало с остальными смертниками.

А ночью Вольдемару Петровичу стало плохо. Он кричал, размахивал во сне руками и все отдавал команды:

— Огонь!.. Огонь!…

Воспользовавшись наступившей передышкой, друзья увезли Бертина в Благовещенск-на-Амуре и устроили там слесарем в судоходных мастерских при затоне.

— Подлечись, отдохни… Поправишься, приедем за тобой.

И в боях, и в часы затишья Вольдемар Петрович не переставал думать и тревожиться о Тане и детях. Тут же, в затоне, на речном просторе тоска совсем обуяла его. Как-то ей там с двумя детьми? И где теперь она? Если верить последним слухам, то Меркуловское правительство послало на усмирение Охотска не кого-нибудь, а бандита Бочкарева, того самого, что живьем сжег в паровозной топке Сергея Лазо.

Кто-то «на сорочьем хвосте» принес жуткую весть — будто к Охотску подходила японская канонерка и обстреляла его. Рыбаков и старателей, не успевших уйти в тайгу, утопили в море. По золото японцы в Охотске не нашли. Его вместе с мехами, реквизированными у спекулянтов, партизаны увезли вглубь материка. И будто бы вместе с ними ушла и Таня с детьми, пешком… Дошла или замерзла в пути?

Друзья сдержали слово. В октябре они пришли за Бертиным. Недобитые банды белогвардейцев бесчинствовали в Якутии. Вольдемару Петровичу поручили руководить окружной мастерской и артиллерийским складом штаба войск.

А когда на выручку Якутску на четырех пароходах подоспели 226-й Петроградский стрелковый полк, дивизион ГПУ, сводный отряд и другие части, В. П. Бертин, вместе с партизанами, помогал добивать заклятого врага. Сражался он яростно и бесстрашно, так как понимал — если контрреволюция победит, то вся Россия, весь мир на долгие годы превратится в вагон смертников. Он сражался не только за Советы, но и за Таню с детьми, ведь Вольдемар Петрович нашел их в Якутске. Какая это была встреча!…

Сергей сбоку рассматривал обветренное лицо своего нового наставника, его тонкие, темные с рыжинкой насупленные брови, тонкие, плотно сжатые прямые губы, голубые глаза в сетке красных прожилок. Бертин морщился. Не от того, что сердился или был чем-то недоволен, а от головной боли. Она все еще мучила его.. Скупо улыбнулся и, не глядя на жену, попросил:

— Ты им, Таня, расскажи, как уходила из Охотска…

Эти разговоры у костра были для Сергея Раковского таежным университетом жизни. На Алдане он познал новую меру всему, чем живет человек. Сергей хотел только одного — быть таким же мужественным, выносливым, терпеливым и трудолюбивым, как эти простые люди.

Старатели расходились по зимовьям.

— Идите и вы… — тихо сказал Сергей Татьяне Лукьяновне, ей так нравилось это «вы», — а я покараулю…

Хорошо одному со своими думами у ночного костра. Дремлет тайга. Спят старатели. Дышится легко и свободно. И думы светлы, бегут волнами, одна за другой…

До Незаметного Сергей Раковский добрался 5 октября 1923 года, следуя с партией вольных разведчиков за вьючным транспортом. Как быстро промелькнули четыре года!

Нет, он совсем не жалел о том, что уехал из Иркутска. Что-то там теперь поделывает Николай Тупицын? Раковский познакомился с ним на лекции по монгольскому языку. В тот вечер они случайно оказались рядом. Николай сразу обратил внимание на великолепный нос и кожаную куртку, ладно облегавшую плотную и сильную фигуру Сергея. Познакомились и стали друзьями на всю жизнь.

После военной разрухи учиться было трудно. Можно было получать стипендию или деньги и требуху вместо говядины, но потом за все это нужно было отрабатывать на угольных шахтах Черемхова. Дружки отказались от стипендии и добывали себе средства на пропитание работами на погрузке вагонов и на строительстве моста через реку Ушаковку. Тупицыну к тому же кое-что перепадало за переводы с китайского.

Раковский с увлечением изучал все, что было связано с золотом и платиной. Со второго курса он решил на лето поехать на золотые прииски. Тайга, ее воздух, ее приволье, ее музыка околдовали юношу, и он уже не возвратился в институт.