Опаленные крылья - страница 7

Негромкий голос священника звучал подобно шепоту северного ветра, что явно будет крепчать. Пока он легок, но вскоре… вскоре обернется сильным штормом в море, и часть него обрушится и на сушу.

Господь — пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды, ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Твой жезл и твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виде врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Аминь…

Молитва закончилась. Святой отец закрыл Библию. Моника Керли вздрогнула всем существом от этого, почти невесомого, звука… Она неотрывно смотрела на то, что осталось от двух самых дорогих людей. Теперь это будет скрыто землей и металлом. На искусственном газоне станет больше на два светло-серых камня.

Сухая земля. Ненастоящая трава. Молчащие деревья. Неживой камень. Здесь все мертво.

Это место для мертвых. Мемориальное кладбище Нью-Йорка…

Капитан полиции ни на что не реагировала. Даже истерику свекрови она пережила молча, с безразличным выражением лица. Ничего не говоря в ответ, принимала соболезнования от коллег и друзей. Последним подошел Эрик… Парень просто стоял рядом с потерянной женщиной и пытался что-то сказать, но голос отказывался ему подчиняться. Слишком хорошо он знал семью Керли. Джек считал его своим другом, а Линда… маленький чертенок просто боготворила напарника матери.

Погруженные в невеселые мысли, оба копа не услышали тихого шелеста опавшей листвы под рифлеными подошвами модных ботинок.

— Мне жаль… — тихий бархатный голос раздается из-за спины и Моника медленно оборачивается, впервые за день среагировав на что-то, — Мне жаль, Мон…

Я чувствовал шероховатость коры гладкой кожей щеки. Подставив лицо ветру, рассматривая умирающую листву липы, пытался понять. Разобраться. Но ответ не приходил… Пастор все еще читал молитву… Это хорошо, что у людей есть вера. У меня ее нет. У меня есть знание. К несчастью второе, чаще всего, убивает первое… Почему это случилось? Почему именно со мной? Ангелы не могут любить. Не должны ненавидеть. У них есть набор самых простых чувств, без эмоций: вера, преданность, страх… Еще есть обязательство — заботиться о своей душе. Это все. Ничего лишнего. Я знал, что люблю еще до того, как увидел ее душу. Я понимал, что буду защищать ее всегда и от всего. Даже от Него, если придется… Я знал, что будет со мной… Наказание неизбежно. Оно всегда находит виновного. Я просто не понимал, почему?! За что ей выпали такие испытания? Я слишком долго был послушен… Этого просто нельзя было выносить более! Жизнь в наказание… Но жизнь — это только начало… Я полукровка… Куколка, еще не ставшая бабочкой… Но хочу ли я ей становиться? А мне ли это решать…

Две фигуры, у свежих могил, смотрели на высокую женщину лет тридцати. Небо заволакивало тучами — будет гроза. Ветер усилился.

— Почему? — голос детектива звучал хрипло, сбивался, — Почему это случилось с ними? Почему, Эн?!

— Иди ко мне… — она раскрыла объятия и измученный детектив приняла их. Позволила этим рукам окутать себя теплотой понимания, сострадания, принятия боли. Впервые за два дня, женщина позволила себе слезы, зная, что всех их сохранит и разделит это плечо.

Приглушенный свет тихого уютного кафе где-то в Бруклине было как раз тем необходимым для успокоения нервов и души. Выплакавшись там, на кладбище, Монике нестерпимо хотелось уйти из этого Богом забытого места. Эрик и, еще незнакомая ему, женщина согласились с этим решением. Тем более что гроза подходила все ближе…

Теперь, сидя за столиком, парень потягивал ароматный кофе и беззастенчиво рассматривал подругу напарницы.

Странное ощущение оставалось от созерцания этой женщины… Он уже обратил внимание, еще на улице, что она обладает ростом выше среднего, хорошо сложенной фигурой. У нее явно спортивное прошлое. Чувствовалась сила. Даже сейчас, когда она немного расслабилась, упорно ощущается. Что-то необычное. Непросто уверенность в себе хорошо подготовленного физически человека. Что-то иное…