Опалённые - страница 29

– День добрый, Гриша, – поприветствовал я Григория Тепличного, а затем кивнул второму, Марку Чуридису. – И тебе не хворать. Что тут такого важного вам двоим рассказывают, что про обед забыли и слушаете, раскрыв рты и глаза выкатив?

Секундная пауза, то вот уже Марк, первым отвлекшийся от восприятия интересных ему слов, здоровается и говорит:

– Товарищ из Оперативного пришёл, Давид Либерзон. Говорит, что опять головы резать стали.

– Неужто опять кого-то из наших? – изображаю глубокое душевное переживания и готовность глубочайшего сочувствия к пострадавшему. – Странно, если так.

– Пусть Давид сам скажет, ещё раз. Тебе несложно? Товарищ Фомин с этим чуть ли не сам столкнулся, его друга и наставника в Филях убили.

– Знаю, Аркадия Яновича, – вздыхает Либерзон, показывая свою осведомлённость. Неудивительно, учитывая отдел, в котором он работает. – Я расскажу. Вам, товарищ Фомин…

– Можно просто Алексей и на «ты».

– Расскажу… тебе то, что уже знаю. Пока в двух словах. Убили главного редактора «Правды», завотделом печати ЦК товарища Мехлиса Льва Захаровича. Посреди дня, прямо в его кабинете. Зашли, убили, а потом ушли. Никто даже не услышал. Убийц было не то двое, не то трое, у одного точно были документы сотрудника ОГПУ. У женщины. Она и убивала. И голову она отрезала. Мясницким ножом, который там, в кабинете, бросила. Спохватились только позже, через четверть часа, когда пришли к Льву Захаровичу по важному вопросу, а никто не открывает. Думали, что-то случилось, стучали, потом дверь запасными ключами открыли. А там голова на письменном столе и табличка.

– С лживой надписью, как и тогда?

– Она, проклятая! «Главный лжец СССР». Вот прямо эти слова и написаны были.

– Печально. И очень опасно, – процедил я, изображая глубокую озабоченность, а на деле ликуя от радости. – Вот что, товарищи, давайте вместе в столовую отправимся, там Давид нам более подробно расскажет. Чем больше будем знать, тем легче понять случившееся, равно как и то, что будет дальше. И как это будущее предотвратить. Лично меня пугают и уже отрубленные головы, и те, которые могут таковыми стать.

Отлично! Мехлис мёртв, голова отрублена – и наверняка сфотографирована, такое по возможности Лариса тоже должна была сделать – все члены группы сумели уйти, на нашумев. Ровно то, что и требовалось.

Хм, аппетит у «товарищей»-чекистов явно так себе после полученных известий. Нервничают, болезные, наверняка переживают из-за возможных последствий убийства. Ну вот откуда им знать, какие цели на очереди о «отрезателей голов»? Вдруг они опять за их коллег примутся. Лишаться же головы никому из работников ОГПУ неохота, инстинкт самосохранения более чем работает, исчезать никуда не собирается.

Разговоры о случившемся велись не только за нашим столом. Весть о случившемся, словно лесной пожар, охватила всё здание. И как об этом не поговорить? То-то и оно! Я, не отрываясь от общества, сидел, слушал сначала Давида Либерзона, потом иных чекистов, периодически подсаживающихся за наш столик. Затем и сам попутешествовал по столовой, выискивая особо интересные разговоры. Хотя все они крутились вокруг одного и того же события и его возможных последствий. В общем к тому моменту. когда надо было бы и честь знать, я отправился обратно в свой кабинет, желая посидеть в тишине, немного расслабиться, а потом уже подумать относительно предстоящих разговоров… со многими людьми.

Оказалось, что я ошибся. Сильно ошибся. Дело в том, что у двери в мой кабинет стоял, переминаясь с ноги на ногу, чекист в звании агента первого разряда. Этот «унтер», как оказалось ждал именно меня, что и подтвердил своими словами:

– Товарищ старший сотрудник особых поручений! Вас требует к себе товарищ Артузов. Приказано сопроводить.

– Киваю, соглашаясь следовать за «вергилием» местного розлива. Никакой опаски, данный визит был вполне предсказуем. Единственное чего я не ожидал – столь быстрой реакции на случившееся. Хотя оно и неплохо. Если столь быстро зашевелился начальник Иностранного отдела, значит вспомнил как о высказанных мной теориях, так и о том, что именно в них было изложено.