Опасная обочина - страница 17

И тоскливая злость вновь навалилась на давно обиженное сердце Эдуарда Баранчука. Подъезжая к насыпи, он так наподдал своему родному самосвалу, что тот, словно живое существо, грузно взбрыкнул тяжелым кузовом и пулей вылетел на гребень.

Наращивая скорость, Баранчук помчался по насыпи, с удовольствием ощущая ровную накатанную поверхность. Грунт был утрамбован и гладок, словно асфальт. Оно и понятно — лучшая часть трассы.

Двигатель басовито ревел, обнаруживая здоровье и бодрость, также был здоров и бодр его хозяин, а поскольку он был еще и молод, то неприятные мысли стали отдаляться, уступая место другим, где вся жизнь была впереди и казалась чуть ли не вечной.

Подъезжая к месту ссыпки, в конце полосы Эдуард еще издали увидел знакомый кунг и маленькую фигурку, стоящую у кабины. Не удержавшись, Баранчук заложил вираж и обдал эту самую фигурку небольшим цунами из смеси грунта, снега и устрашающего рева.

Он успел заметить, что таксистка не отскочила и вообще, кажется, даже не шелохнулась. Сдав назад, Баранчук включил подъемник, ссыпал грунт, и не успел еще кузов опуститься, как Эдуард уже стоял на земле.

— Лихач, — сказала Паша, когда он подошел. — За такие штучки права отбирают.

— В тайге-то? — насмешливо снизошел ас до разговора.

Он критически осмотрел ее с головы до ног и снова от валенок до ушанки: ватный костюм, хоть и с иголочки, был номера на два-три больше, чем того требовала комплекция его обладательницы. Ну куль, да и только, эдакий сибирский Гаврош…

— Почем костюмчик брали? — вежливо поинтересовался Баранчук.

Чуть прищурившись, девушка едва заметно улыбнулась и, разлепив полноватые обветренные губы, холодно произнесла:

— Неважно. Из зарплаты вычтут… Говорят, вы здесь получаете прилично?

Пропустив экономический вопрос мимо ушей, Эдик продолжил тему верхней одежды.

— Побольше размера не нашлось?

Она непритворно вздохнула, пошевелив аршинными плечами.

— Нет. Это самый маленький.

Он кивнул:

— Сойдет. До ближайшего театра километров восемьсот, да и то — воздухом.

Она протянула ему термос. Обычный пластмассовый термос небольшой емкости.

— Чай, — пояснила Паша. — Со сгущенкой.

Брови у Баранчука поползли вверх и достигли ушанки.

— Дорогая, — с чувством произнес он, — я тронут до глубины души и не знаю, как благодарить. Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен?

Она снова улыбнулась потрескавшимися губами.

— Не стоит благодарности. Приказ начальника мехколонны.

Ему снова пришлось приподнять бровями ушанку.

— Стародубцева?! — удивился он. — С чего бы это такое внимание к моей скромной персоне?

— При чем здесь ты? — пожала плечами Паша. — Всем водителям по термосу. Теперь так каждый день будет…

Баранчук вздохнул и горестно покачал головой.

— Рехнулся дед. Стареет…

— Почему?

— Спартанец он. И вбил себе в голову, что и мы спартанцы. Как верблюды в пустыне. А тут тебе термосы чуть ли не в постель. Сервис…

Он посмотрел на Пашу и понял, что она замерзла.

— Холодно, — сказал Баранчук.

— Не лето, — подтвердила она.

Эдик сделал широкий приглашающий жест.

— Прошу ко мне в машину, — вроде бы естественно произнес он, сам чувствуя постыдную фальшь собственной интонации. — Прокачу по трассе.

— Спасибо, у меня своя есть, — безразлично ответила Паша.

— Разве это машина? — криво усмехнулся Баранчук, испытывая отвращение к самому себе за неуместную галантность.

Он повернулся и с деловитой небрежностью отягощенного заботами человека зашагал к своему свирепому МАЗу.

— Эй! — крикнула она ему в спину. — Я не могу, у меня еще три термоса осталось…

Но он не ответил, не обернулся, прыгнул в кабину и, привычно рванув вибрирующий рычаг, погнал машину. Веселые, красно светящиеся стоп-сигналы еще какое-то время мелькали вдали, но вскоре исчезли, так, словно и не было здесь адского водителя Баранчука.

Паша смотрела ему вслед, пока не затих вдали шум мотора и не появились другие фары очередного водителя, тоже мечтающего о горячем чае со сгущенкой. Девушка поежилась и пошла к своему «зилку» за новым термосом.

Стародубцев, несмотря на свое преклонение перед укладом жизни граждан древнегреческого государства Спарты, Пашину идею с термосами принял с восторгом: дед был суров, грубоват, но до смерти любил своих шоферов и был им настоящим отцом-командиром.