Опасная обочина - страница 28

— Ба, да это же Баранчук!

Он обернулся и обомлел: на него, улыбаясь, глядел парень, как две капли похожий на тот портрет, что висел в диспетчерской. Это, конечно, был его родственник Борис — Борька из Серпухова, двоюродный брат.

— Давненько же мы не виделись, — фальшиво обрадовался Борька. — Ну, как ты?

Братья не виделись года три, а то и четыре.

— Привет, — сумрачно сказал Эдуард.

Он и повел себя довольно холодно: родственных объятий не случилось, какое там братание с таким хмырем. Ишь выставился, чистюля. И проборчик аккуратненький, как из парикмахерской вышел. И курточка замшевая — фирменная.

— Я на часок по делам и обратно к себе в Серпухов, — сообщил Борька, как будто его кто спрашивал. — В одно местечко надо заехать. Не подвезешь?

Баранчук неприветливо глянул на родственника, вытер руки той же тряпкой и вдруг его осенило: да это же Борькин портрет висит в парке. Точно! Он и в детстве был аферюгой: если чего не выменяет или не стащит, три дня ходит дутый. Вот и сейчас, поди, что-нибудь спер или честную девушку обидел, а следов, кроме описания своей подлой хари, не оставил, потому что хитер больно.

— Отчего же, подвезу, — сказал Эдик, он уже принял решение. — Садись.

— Отлично. Ты погоди минутку, я сигарет возьму.

Брат отправился в киоск за сигаретами, а Эдик, как бы нехотя, как бы гуляя, пошел за ним, мало ли, такой и сгинуть может, потом ищи-свищи.

Однако брат купил сигареты, Эдик издали увидел — «Дымок», и вернулся.

«И сигареты ханыжные, — наметанным взглядом частного детектива определил Баранчук. — А то, что вылизался, так это маскировка, ясное дело, шпана шпаной, вылитый преступный элемент».

— Какой маршрут? — как бы невзначай спросил Эдик.

— Пока прямо езжай по Садовому, а потом я соображу.

«Ну ясное дело, темнит, голубчик, ишь ты, „в одно местечко“. Сейчас тебе будет одно местечко!»

Садовое кольцо Эдуард, разумеется, знал как свои пять пальцев.

«Если до Колхозной не скажет повернуть, так прямо во двор двадцать второго отделения и въедем. Тут-то мы и приехали».

Эдик уже представил себе Борьку в полумаске, «нос прямой, расширенный книзу, зубы ровные, белые», — оскалился и подступает к девице. А девушка тоненькая, худенькая, ну вылитая Дездемона, что-то лепечет, умоляя.

— Очень хорошо, быстро едем, — похвалил Борька. — А то я в самом деле опаздываю. Давай еще прибавь.

— Ничего, не опоздаешь, — пообещал Эдик, на секунду прерываясь, чтобы незаметно переодеться в милицейскую форму.

…И когда Борька, протянув свои дерзкие лапы, стал срывать с девушки водолазку, он, Эдик, не спеша вошел в комнату и, спокойно усмехаясь, облокотился о комод, в руке тяжеленный пистолет армейского образца — ну точь-в-точь майор из телевизионной серии, то ли Лялин, то ли Танин…

— Площадь переедем и поворачивай направо, — сказал брат.

Но все случилось иначе: Эдуард повернул раньше.

— Ты куда?! — завопил Борька. — Я же сказал, за площадью!

— Цыц и не прыгай! — сквозь зубы процедил Баранчук, поворачивая к уже близкой милиции.

— Стой! — взвизгнул Борька. — Стой, говорю! Куда ты меня везешь? Мы куда едем?

— Узнаешь!

Баранчук затормозил прямо у входа. Он ловко выскочил из машины, на ходу ухватив монтировку, и тут же оказался по ту сторону «Волги». Борька сидел весь белый и перепуганный. Эдик рванул дверцу.

— Вылезай!

— Да ты что, рехнулся, что ли?! — прошипел Борька.

— Кому говорю, вылезай.

Эдик левой рукой ухватил воротник замшевой куртки, а правой сунул под нос ее обладателю тяжелую монтировку. Борька отшатнулся, и воротник, треснув по шву, остался в руках водителя.

— Ах, ты так?! Ты вещи рвать будешь?! — с холодной яростью изумился Борька и попытался ткнуть Баранчука ногой, не вылезая из салона.

Но Эдик был начеку. Он успел схватить брата за ногу и наконец выдернул его из машины на свет божий. Борька больно стукнулся об асфальт и больше сопротивления не оказывал, а лишь постанывал, яростно сверкая глазами, и громко дышал. Эдуард втащил его в дежурную комнату, приткнул к стене и потребовал у дежурного:

— Обыщите этого человека, у него может быть оружие. И арестуйте.

— Сейчас арестуем, — сказал дежурный капитан. — Кто это?