Опасное сотрудничество - страница 8
Я вышла на улицу и глубоко вдохнула утренний воздух, даже удушливая лондонская копоть не смогла подавить мою радость. Собаки — бульдог Стокера, Гексли, и кавказская овчарка лорда Розморрана, Бетони — оживлено бежали рядом. Я направилась в Бельведер, чтобы попрощаться со Стокером. Он уже был там, замурованный в своем буйволе. К моему глубокому разочарованию, он надел рубашку, и его буйные кудри лежали аккуратнее, чем обычно.
— Доброе утро, — поздоровалась я сердечным тоном. Я порылась в коробке от бисквитов, чтобы бросить угощение собакам. Они ссорились из-за кусочка рога лося из канадской глуши, прежде чем Гексли уступил его Бет как подарок от ухажера. Она в экстазе каталась по земле, размахивая в воздухе своими огромными лапами и опрокинув модель Golden Hind[2], сделанную из грецких орехов. Гексли любовно наблюдал, его грудь гордо вздымалась.
Стокер лишь хмыкнул в ответ.
— Ну что ж, я ухожу.
Стокер поднял голову. Он неважно выглядел и носил повязку на глазу, что было определенным признаком усталости. А также напоминанием о несчастном случае на Амазонке, едва не отнявшим у него жизнь. Остался тонкий серебряный шрам, стекавший от лба к щеке, и время от времени Стокер прибегал к черной повязке, чтобы дать отдохнуть слабому глазу. Я никогда не возражала, поскольку в сочетании с золотыми кольцами в ушах это придавало ему лихой, пиратский вид. Довольно скучающий пират в данный момент. Выражение лица Стокера было мягким. Он бросил на меня быстрый взгляд.
— О? Приятного путешествия.
Стокер возобновил свою работу, a я уставилась на него с отвисшей челюстью. Я ожидала спора. Я зависела от этого. Одно из моих самых любимых развлечений — раунд со Стокером. Это всегда успокаивало мое бурное настроение. Факт, что последние несколько дней мы ссорились, побуждал меня возобновить наше привычное добродушное подшучивание. После шести месяцев разлуки без переписки я ожидала, что мое возвращение потрясет стропила. Вместо этого Стокер был отстраненно дружелюбным, отчужденным. Его апатия вдохновляла меня более эффективно, чем любое проявление гнева.
— Это все? — потребовала я. — Никаких страшных предупреждений о блуждающих руках твоего брата? Ни гневного молчания, ни неистовых истерик?
Он снова отступил от буйвола с непроницаемым выражением лица.
— Моя дорогая Вероника, ты должна принять решение, что именно ты желаешь — тишины или дикости? Нельзя иметь и то, и другое.
Обычно подобное замечание сочилось бы едким сарказмом, с трудом сдерживаемой яростью. На этот раз мне предлагалось лишь безумное спокойствие, вновь обретенное самообладание, которое я не могла уколоть. Если Стокер хотел ранить меня, он не мог бы выбрать клинок острее, чем равнодушие.
— Ты совершенно прав, — парировала я. — Прошу простить, что прервала. Оставляю тебя с буйволом. Вернусь через две недели. Если нет, значит я сбежала с твоим братом в Гретна-Грин.
Хладнокровие ничуть ему не изменило. Стокер просто улыбнулся и вернулся к работе, бросив через плечо:
— Имей в виду, тебе следует просить отдельное помещение. Он храпит как монстр.
Молчание упало между нами со всей завершенностью театрального занавеса. Вот и все. Я повернулась на каблуках и зашагала прочь без оглядки. С саквояжем в руках, я направилась к Бишопс-Фолли, любуясь нечестивой путаницей архитектурных стилей, хаотично избранных несколькими поколениями графов Розморранов. Бишопс-Фолли[3] было хорошее название, поскольку не было ни одной упущенной фантазии строителя — контрфорсы, своды, башни, зазубрины — Фолли мог похвастаться всем.
Когда я завернула за угол, огромная входная дверь распахнулась, и появилась леди Веллингтония Боклерк — двоюродная бабушка нынешнего графа. Я остановилась, чтобы поздороваться.
— Очень рада, что вы случайно вышли, — улыбнулась я. — У меня не было возможности попрощаться.
Она спустилась с короткого пролета каменных ступеней на растрескавшуюся дорогу.
— Это не было случайностью. Я искала вас, моя дорогая. Я еще не приветствовала вас по возвращению с Мадейры. И вот вы снова упархиваете, словно одна из ваших милых бабочек. — Ее тон был легок, но глаза проницательны. — Можно даже подумать, что вы убегаете от чего-то.