Не язык, а мычание дебилов.
Выплюнув выбитый зуб, Карат напряг силу воли, пытаясь не покоситься на истязателей со злобой загнанного в западню волчары. Их такое только раздраконит, а ему это не надо. Ему бы обойтись малой кровью, а там, глядишь, ситуация изменится на зеркальную.
Это Улей, а Улей не любит постоянство.
Офицер выдохнул в лицо струю табачного дыма, после чего небрежно погасил сигарету о кровавое месиво на месте левой скулы Карата, выпрямился, отошел к столу, на котором в беспорядке громоздились патронные цинки и непонятные коробки из разноцветного пластика. Вытащил из одной ампулу, из другой шприц, зарядил его, выдавил содержимое в бедро прямо через штанину, закусил это дело какими-то таблетками, упаковку которых извлек из кармана. Обернувшись, кивнул, ничего при этом не сказав. Но один из истязателей все понял и поспешно накинул на голову пленника мешок.
* * *
Видеть Карат ничего не видел, только свет различал, да какие-то тени, которые иногда перемещались. Зато слышал прекрасно, да и обоняние не потерял.
Увы – это помогало мало. Солдаты неведомой армии трепались охотно, но языковой барьер по-прежнему оставался несокрушимым. Курили они так, как перед смертью не курят, дым стоял, словно при химической атаке, заставляя нервничать. Неудивительно, ведь никотиновые ароматы для опытного иммунного, все равно что солдату Первой мировой окунуться в пары хлора.
Текст предоставлен ООО "Литрес".