Операция "Альфа" - страница 13

Помнится, прошлый раз мы говорили о том, что вьетконг имеет очень сильную организацию, а его идеалы соответствуют чаяниям народа. Хочу добавить, их организация настолько прочна, что даже мы, американцы, вынуждены признать это. Один из наших генералов, Макгарр[22], как-то воскликнул: «Если бы у меня было сто тысяч таких солдат какие есть у вьетконга, я покорил бы всю Азию!» Я тоже могу сказать, что, если бы у меня было десять тысяч таких сотрудников, каких имеет вьетконг, я мог бы сделаться в шестьдесят восьмом году президентом Соединенных Штатов! Я ничуть не преувеличиваю, дорогой полковник. Вспомните, с какой маленькой горсткой революционеров им удалось совершить Августовскую революцию[23]!

Винь Хао наморщил лоб, пытаясь уследить за ходом мыслей Стивенсона, говорившего столь напыщенно, словно он выступал перед целой аудиторией.

— Я немало размышлял над этой проблемой. Весьма уважаю американских и западноевропейских ученых, однако позволю себе подвергнуть критике их однобокий подход к проблеме и вытекающие отсюда крайние выводы. Смею утверждать, что вьетконг — это мощная сила, ибо у него есть высокий идеал, хорошая организация и хорошие работники. Однако американцы в состоянии одержать победу над вьетконгом, как и над любой другой силой на земном шаре. А для этого необходимо сконцентрировать наши силы и перейти в наступление по всему фронту. Надо сосредоточиться на конкретной цели — уничтожении живой силы вьетконга, однако нужно помнить и о цели более отдаленной — уничтожении всей его организации в целом. Когда будет уничтожен вьетконг, будет уничтожена и сама почва для существования его идеалов.

Такова точка зрения, бытующая в самых влиятельных кругах Соединенных Штатов, для нас же с вами это руководство к действию. Ваш Зьем был первым, кто решил осуществить это на деле. Беда в том, что он да и все мы оказались последователями французской политики, иными словами, политики колониализма девятнадцатого века. Ваши методы ничем не отличались от методов французской охранки. Я приведу вам несколько интересных цифр: среди того полумиллиона вьетнамцев, которых вы держите в тюрьмах, девяносто семь процентов подозревается только в связях с вьетконгом, а остальные состоят под подозрением как вьетконговцы. Таким образом, те, кого с уверенностью можно назвать вьетконговцами, составляют лишь какие-то сотые доли процента. Ваш метод — террор, цель — тоже террор! Поэтому не стоит удивляться, если сторонники вьетконга и дальше будут расти, как грибы после дождя!

Однако достаточно! Мы с вами еще не раз будем вынуждены беседовать на эту тему, полковник. — Стивенсон улыбнулся. — Давайте перейдем к нашим первоочередным делам. Итак, вам надлежит ознакомить двух вышеназванных лиц с теми секретными сведениями, которые я вам сообщил. Сделайте это завтра в восемь часов утра. Пятнадцать дней положим на то, чтобы эта информация дошла до Ханоя. С двадцатого по тридцатое июня будем следить за их реакцией, о ней мы узнаем по ханойскому радио. Уверен, что, когда Ханой получит это известие, он, как дикобраз, выпустит все свои иглы и тем самым подскажет нам, кто его агент.

Стивенсон подмигнул. Оба собеседника расхохотались.

Подполковник Фонг неторопливо шел по тротуару, рассеянно глядя на поток пешеходов и транспорта, обычный для сайгонских улиц в этот предвечерний час. Много сил он положил на то, чтобы выработать походку, как у американского генерала Макартура, насмешливый взгляд, как у английского генерала Монтгомери, столь же подчеркнуто аккуратный стиль в одежде, как у французского генерала Де Линареса, и дерзкий, независимый вид, как у Нгуен Као Ки. Он был твердо убежден, что через пять-шесть лет непременно станет генералом, поэтому нынешние тренировки казались ему весьма своевременными.

От его дома до места службы было почти три километра, но дважды в день он проделывал этот путь пешком. Он боялся располнеть — несмотря на его тридцать три года у него уже намечалось брюшко. Если дать себе поблажку, то к тому времени, когда ему присвоят генеральское звание, он так располнеет, что все его нынешние тренировки перед зеркалом пропадут впустую! Но, как говорится, чем длиннее пояс, тем короче жизнь. Конечно, ограничив себя в еде, можно было бы стать стройнее, но всякий раз он не мог удержаться от искушения вкусно поесть. Тогда он закуривал сигару и выпивал чашечку крепкого кофе, с грустью размышляя над своей пагубной слабостью.