Операция "Альфа" - страница 9

Однако два-три раза в месяц он вынужден был тратиться на блинчатые пирожки: если тетушка Ба ставила свое коромысло с корзинами прямо перед его лавкой, это означало, что у нее есть для него почта. Если ему, в свою очередь, нужно было что-то передать, то, принимая из рук тетушки Ба тарелку, он должен был попросить дополнительно красного перца и других приправ. Тогда тетушка Ба прятала отдельно те деньги, что он ей давал: между банкнотами была аккуратно вложена бумажка с колонкой цифр.

Был у него и еще один расход. Два-три раза в месяц он шел в лавку к китайцу, что стояла в начале улицы и покупал у него чай и десяток сигарет. Дома он заваривал крепкий чай и приглашал своего соседа. Ту приводил с собой полицейского, наблюдавшего за порядком на их улочке. Они просиживали часа по два, беседуя абсолютно обо всем — о международной политике, аферах крупных чиновников, военных действиях, которые вела республиканская армия. Бинь находил, что беседы эти весьма полезны и когда-нибудь сослужат ему хорошую службу, так как приносили массу информации, зачастую самой неожиданной и, кроме того, способствовали налаживанию отношений с соседями и полицией, что тоже было весьма немаловажным.

…Он доел блинчатые пирожки, вытер губы и отнес тарелку, палочки и деньги тетушке Ба. Потом, вернувшись в лавку, достал из шкафа транзистор, взял кусок ваты, смочил его раствором, налитым в чашку со щербинкой, и начал полировать пластмассовые части транзистора. Он часто покупал сломанные транзисторы и радиоприемники, приводил в порядок и продавал, получая небольшую прибыль. Торговал также и кассетами для магнитофонов, настольными вентиляторами японских марок, ночниками, усилителями. Все это приносили ему мальчишки — чистильщики обуви, продавцы мороженого и торговки утиными перьями. Где они доставали эти вещи, он не знал, но всякий раз платил положенную цену.

Сейчас, полируя очередной транзистор, он с усмешкой прислушивался к тому, как его сосед Ту переругивается со своей женой. Про себя он давно уже называл этих немолодых супругов «единством противоположностей». Ту перевалило за пятьдесят, это был высокий и крепкий человек, почти круглый год ходивший без рубашки. Мощные бицепсы, натянутая и блестящая, покрытая здоровым красноватым загаром кожа резко контрастировала с сеткой морщин на лице и с мелькавшей в волосах сединой. Поговаривали, что он хороший борец и ребром ладони может разбить несколько положенных друг на друга кирпичей. Полицейские и те не рисковали разговаривать с ним невежливо. Говорили, что раньше он торговал похлебкой вразнос, его жена перебивалась мелкой торговлей овощами, и только потом, скопив немного денег, они появились на этой маленькой улочке. Посетители у ни были постоянные, все больше конторские служащие и полицейские. Ту был занят с шести до восьми утра и по вечерам — начиная с семи вечера и до наступления комендантского часа. Все остальное время он стоял в дверях своей харчевни, перебрасываясь веселыми шутками то с одним, то с другим прохожим, или ходил по соседям.

Его жене не исполнилось еще и сорока пяти, она была маленькой и хрупкой, круглый год ходила в черной, крестьянского покроя одежде, с непременным крестиком на груди. Родом она была из Намдиня, сюда приехала с родителями, когда ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Эта тихая женщина если и говорила, то мало и негромко, домашние дела у нее в руках спорились, казалось, она все умеет, всему обучена. Дом держался на ней. Ту часто хвалился перед соседями: «Я осуществляю только техническое руководство, об остальном заботится жена». «Техническое руководство» заключалось в рубке мяса, приготовлении мясного бульона и соусов, подаваемых клиентам в зависимости от их вкуса. Жена Ту хорошо изучила его характер, поэтому, когда он начинал ругаться никогда не перечила и все упреки сносила молча.

«Не успел и оглянуться, как провел рядом с этим «единством противоположностей» почти да года!» — с улыбкой подумал Бинь.

Никто не знал, сколько у Ту детей. Если кто-нибудь задавал ему этот вопрос, хозяин харчевни то ли в шутку, то ли всерьез отвечал: «Прибавь полдюжины, и будет как раз дюжина!» Где все они жили и чем занимались, не знал никто. Видели только младшую ей было лет семнадцать или восемнадцать. Раз в месяц она приезжала навестить родителей, привозила с собой поделки из пластмассы — в основном корзиночки и шляпы, и родители потом приторговывали ими. Всякий раз, когда приезжала дочь, Ту выпивал стаканчик-другой вина, и его громкий голос был слышен на всех перекрестках. В такие дни он никогда не ругал жену. Дочку его звали Хань, она была очень застенчивой девушкой и этим походила на мать. Встречаясь с Бинем или другими знакомыми Ту, она всегда вежливо здоровалась.