Операция «Артефакт» - страница 12

Я воочию представил себе, как Балашов ругает меня за то, что я не вышел с ним на запланированный сеанс связи. И мне в этот момент стало жаль старика, хотя с моей точки зрения, ничего страшного не произошло. Наверное, Селин уже сообщил ему о моей высадке на Ямозера с указанием конкретных координат и тех погодных условий, в которых я оказался. «Так что, дорогой Николай Васильевич, не серчай на меня, как-нибудь прорвёмся!!!»

Когда я был ещё маленьким мальчиком, и мы всей семьёй ездили в Подмосковье за грибами, отец мне всегда напоминал, что если я заблужусь в лесу, то первое, что я должен буду сделать, это остановиться на месте и ждать, когда меня найдут. В противном случае поиски могут затянуться на неопределённое время. Решив поступить так, как меня учили, я начал сооружать временное убежище в надежде на то, что вертолёт прилетит за мной если не сегодня, то обязательно завтра. Благо материала для строительства укрытия вокруг было предостаточно. Занятый работой целый день, я и не заметил, как солнце начало клониться к западу, и вскоре наступили сумерки. Своё новое убежище я обустроил одной стороной впритык к брустверу, а другой к яме, в которой провёл вчерашнюю ночь. Вконец вымотавшись, я залез внутрь своей норы и после двух бессонных суток мгновенно уснул. Но сон мой был странным. Вроде бы я и спал, но в тоже время я слышал каждый звук, доносившийся снаружи. Несмотря на кажущуюся пустоту, тайга жила по своим неписаным законам. То там, то сям раздавались непонятные звуки, которые сквозь призрачную оболочку сна всю ночь терзали моё обострённое и воспалённое сознание.

Утром я лежал и прислушивался ко всему, что доносится снаружи, в надежде услышать долгожданный звук вертолётных винтов. Но утреннюю тишину наполняли лишь редкие крики сов, да шуршание мышей под снегом. Потом я услышал, как далеко-далеко протрубил своим могучим басом северный олень, напоминая всей округе, что это его территория. Как ни странно, но природа продолжала жить своей жизнью, несмотря ни на какие природные катаклизмы…

…В полдень, сидя на вершине бруствера и грея спину в лучах полуденного солнца, я боковым зрением случайно уловил солнечный блик, отражённый от какого-то блестящего предмета примерно в километре от себя на опушке леса. Поднявшись на ноги и напрягая своё зрение, я пытался хоть что-то разглядеть в той стороне, но все мои попытки были тщетны. Определив ориентир, я, не раздумывая, направился к тому месту, но это было легче сказать, нежели сделать. Глубокий снег, доходящий порой выше пояса, делал моё продвижение почти невозможным. И только когда уже начало смеркаться, я наткнулся на занесённую по самую крышу избушку.

После двух дней, проведённых в снежной пустыне, избушка показалась мне настоящим дворцом. Внутри неё было сухо, проконопаченные брёвна не пропускали ветер, оконное стекло было целым и невредимым. Внутреннее убранство помещения состояло из печки-«буржуйки», стола с двумя лавками да нехитрой кухонной утвари, состоящей из алюминиевого армейского чайника с ржавой эмалированной кастрюлей да висевшего над столом старого армейского рюкзака.

Замёрзшими дрожащими пальцами я развязал затянутые лямки, и о, Боже, я сразу увидел на самом верху предусмотрительно кем-то завёрнутый в полиэтиленовый пакет обыкновенный коробок спичек, и через несколько минут избушку наполнил треск разгорающихся дров. Вскоре от печки потянуло приятным теплом, а воздух наполнился запахом смолистой хвои. Продолжив исследование содержимого рюкзака, я обнаружил там льняной мешок с сухарями чёрного хлеба, два пакета перловой крупы, килограммовый кусок сала, шесть свечей, блокнот для записей с химическим карандашом, ракетницу с тремя патронами и десять хвостов сушёной рыбы. Позже под потолком я нашёл подвешенные охотничьи лыжи с сыромятным креплением, и там же лежал аккуратно завёрнутый в холстину небольшой, но острый топорик. При виде всего этого богатства меня начало переполнять чувство огромной благодарности к незнакомым мне людям, которые, соблюдая старый таёжный обычай, оставили эту небольшую посылку…