Операция «Хамелеон» - страница 16

— Да здравствует революция! — кричали сторонники Гоке.

— Но какая революция? Во имя чего? — спрашивали сторонники Стива.

— Да здравствует социализм! — вскидывал вверх кулак Гоке.

— Но какой? Марксистский? Прагматический? Африканский? — уточнял Стив.

Так в университете Игадана появились две молодежные организации с двумя лидерами — Конгресс молодежи и союз «Авангард». Затем эти организации выросли, распространились за пределы университета.

Иногда они выступали вместе. Так было в дни, последовавшие за убийством Лумумбы, когда разъяренная молодежь штурмовала американское, бельгийское и французское посольства. Затем демонстрировали в поддержку бастующих портовиков. И вот теперь — у посольства США.

Стив вздохнул: не надо все-таки было громить посольство!

Шофер сбавил скорость. Желтые отблески редких фонарей набегали и уплывали, и все опять погружалось в темноту.

Но в машине вдруг стало легче дышать. Вентиляторы на щитке приборов с тихим гудением жадно всасывали воздух — свежий, прохладный, пахнущий только что политой землей садов и ночной листвой.

Стив несколько раз глубоко вздохнул: такой воздух во всем Луисе был только в районе Дикойи, бывшем белом сеттльменте. Теперь Стив знал, куда его везут — в тюрьму Кири-Кири, замок из серого камня, выстроенный еще сэром Дунканом, первым генерал-губернатором Гвиании.

По странной иронии судьбы здесь, на мысе Дикойи, насквозь продуваемом океанскими ветрами, наслаждались микроклиматом те, кто стоял на высшей ступени гвианийского общества, и те, кто оказался низвергнутым на самое его дно — в тюрьму для особо опасных преступников.

Машина плавно остановилась. Офицер, сидевший рядом со Стивом, открыл дверцу и вышел.

Нет, это еще не тюрьма! Стив сотни раз видел Кири-Кири вечером: серые стены, залитые ослепительно белым светом прожекторов.

Хорошо знакомый голос произнес приветливо:

— Хэлло! Мистер Коладе! Как вы себя чувствуете?

Из темноты появилась фигура человека в белой рубашке. Человек сел в машину рядом со Стивом.

— Полковник Роджерс?

Стив вздрогнул от неожиданности.

— Да, это я. Я попросил, чтобы вас привезли сначала сюда, в Дикойи. Извините, что не приглашаю вас зайти в мой дом. Роджерс поудобнее устроился на сиденье, делая вид, что не замечает удивления Стива.

— У нас сейчас мало времени. Мало даже для самого короткого делового разговора.

Он сделал многозначительную паузу.

Полицейские на переднем сиденье поспешно выскочили из машины.

— У меня к вам есть деловое предложение, мистер Коладе, — продолжал Роджерс. — Подождите секунду — и не возмущайтесь. Повторяю, у нас мало времени. К тому же я от вас ничего не требую: я лишь хочу, чтобы вы помогли человеку, спасшему сегодня вашу жизнь. Ему из-за этого грозят крупные неприятности. Вы можете ему помочь.

— Что? — от неожиданности голос Стива стал хриплым. — В госпитале мне сказали, что меня привез мистер Рекорд, аспирант университета. Какие у него могут быть неприятности?

— Вы ошибаетесь. Вас спас другой человек.

Роджерс затянул паузу, явно наслаждаясь растерянностью собеседника.

— Кто он? — не выдержал Стив и кашлянул — в горле было сухо.

— Русский. Петр Николаев. Запомните это имя. Стив закрыл глаза. В голове гудело.

В дверь постучали — негромко, но настойчиво. С вечера Петр забыл задернуть шторы, и теперь в комнату сочился серый рассвет, мглистый и холодный. Над балконной дверью тихо гудел кондишен. Холодный воздух, нагнетаемый им в комнату, удивительно гармонировал с холодностью утреннего света.

— Войдите, — сказал Петр.

Дверь отворилась, и на пороге появился Том с подносом в руках.

— Утренний чай, са, — сказал он скучным и сонным голосом. Ему было холодно, и он набросил на спину серый рваный свитер, завязав рукава у себя на груди. На голову он натянул теплую шапочку, похожую на шерстяной носок.

— А я не просил чай… — удивился Петр.

Том остановился в нерешительности на полпути к кровати. На подносе стояла чашка с чаем, маленький молочник, сахарница — все из белого фаянса.

От удивления с гвианийца сонливость сняло как рукой. Он не знал, что ответить, и стоял с открытым ртом. Вид его был до того комичен, что Петр невольно улыбнулся.