Операция «Примула» - страница 25

— Может, чуть оторваться от него, — предложил Жоэль, — а то вдруг он нас засечет.

— Как хочешь. С меня хватит. Если удастся где-нибудь остановиться, позвоню Влади. Так дальше нельзя. А если ему взбредет в голову поехать в Испанию?.. Ты что, сядешь ему на хвост до Барселоны?..

Жоэль не переставая жевал. Его спокойствие, медлительность раздражали. Ему бы пасти коров.

— Я выполняю приказания, — наконец проговорил он. — Если начать рассуждать…

Перед ним вырос указатель Оксер-Норд. За ним среди полей цвета львиной шерсти показались ответвления дороги. Крыши машин вдалеке блестели, как осколки стекла. Жоэль размышлял. Временами трогал усы там, где выступил пот.

— Вы, — продолжал он, — вы учитесь… А я нет… Моя сила в том, чтобы делать то, что мне скажут.

Жорж оттаял и левой рукой дружески погладил ему шею.

— Ты мне нравишься, — сказал он. — В сущности, ты шуан. Ты просто сменил знамена. Главное — идти за своим кюре, ведь правда?.. Временами я хочу быть таким, как ты.

Он поудобнее расположился на сиденье, откинул голову на подголовник. В квадрате открытого люка на крыше маленькие круглые облака бежали как бы на одной скорости с машиной. Зачем пытаться познать что-то больше? После всех книг все равно остается еще одна книга, и ты без конца… И для объяснения мысли все равно надо прибегнуть к мысли. Ее нельзя никак убить. Разве ее можно свести к жужжанию атомов, как комаров у болота? Надо быть верным, как бретонец!

— Я бы чего-нибудь выпил, — сказал Жоэль.

Жерсен вглядывался в сгущающиеся сумерки. Тело его затекло от сидения, сам он устал от поисков возможных способов мщения, но вел машину, автоматически направляя ее кончиками пальцев. После Вьенны у него возникло ощущение, что он спускается вместе с рекой куда-то к широкому горизонту, где ночь раскрывает свои чудеса. Жерсена мало привлекали соблазны природы. Он был городским человеком и всем другим зрелищам предпочитал линотипы или же свой кабинет, где нередко писал свои лучшие статьи. А еще влажную парижскую ночь с ее освещенными кафе, куда он мог зайти выпить кружку пива, прежде чем идти домой. Он вдруг почувствовал себя чужим на этой дороге между темными холмами слева и овернскими горами справа, которые выступали темными силуэтами на фоне золотого заката. Он был лишним. Он присутствовал на чужом празднике. Его просто задабривают, укрощают, разрешают ему войти в этот театр, где разыгрывается опера для наивных туристов. Но он на это не пойдет. В лучшем случае он согласится склонить немного голову, чтобы освежиться потоком воздуха, который уже утратил свой жар. Он хотел быть полностью собранным, чувствовать себя ощетинившимся клещами, зубами, рогами, крюками, как те жуки-рогачи, которые как камни стукаются о ветровое стекло.

А этот Рене дорого заплатит!.. Он не очень хорошо помнил, чем тот занимается… как будто бы что-то связанное с оформлением… Но ведь оформитель обычно работает на кого-то, а этот кто-то связан с банками. Так что открывается хоть окольный, но путь, по которому можно без особого труда добраться до него. Жерсен хорошо знал, как топят людей. В будущем он расположит вокруг Флоранс все свои боевые орудия. Он будет использовать тактику выжженной земли. Ей никто не сможет протянуть руку помощи. Он не будет устраивать ссор. Не будет высказывать никаких упреков. Будет просто говорить: «Пошли домой». Если она проявит упорство, если обратится к адвокату, он выдвинет против развода свои религиозные убеждения. Впрочем, ведь он действительно католик. К мессе он, правда, не ходит, нет времени. Кроме того, его раздражают молодые священники, у которых на уме только социальные вопросы. Любовь! Любовь! Говорят только о любви, как будто вера только в этом. Как будто она никак не связана с разумом. Но, Господи, разве заповеди не обращаются прежде всего к разуму? Разве они не дают повода для размышлений?.. Религия, в сущности, состоит из запретов. Он представлял ее себе как осажденную крепость. А его, оклеветанного, опозоренного человека, ненавидят, потому что он готов сражаться до конца. Флоранс предала его подло, как предают во время войны. Прежде всего ее следует призвать к порядку. Наказание придет потом.