Операция «Соболь» - страница 12
Владимир нарубил сучьев и воткнул их в снег вокруг березы. Достал из заплечного мешка сеть-обмет с колокольчиками и повесил ее на торчащие сучья. Убедившись, что сеть повешена прочно, он отоптал вокруг снег, чтобы добыча ненароком не ушла под настом.
Соболь был обложен по всем правилам. Владимир снял с молодой березы лоскутки коры и полез на дерево. Добравшись до дупла, он достал спички, поджег бересту и бросил ее внутрь. Береста гасла и чадила. Зверек беспокойно заметался в дупле, принялся угрожающе рычать, уркать, но не вылезал. Владимир с улыбкой слушал бессильно злобствующего соболя. Потом кинул в отверстие еще кусок зажженной бересты. Дым пошел гуще. И в ту же секунду мимо лица охотника черной молнией промелькнул соболь. Он упал, зарывшись в снег, вскочил, бросился бежать, наткнулся на сеть, запутался в ней и стал беспомощно барахтаться, пытаясь перегрызть суровые нити.
Охотник спрыгнул с дерева, на ходу натянул рукавицы, чтобы соболь не покусал руки, и стал освобождать зверька. Владимир распутывал ячейки осторожно, чтобы не повредить бившегося в смертельном страхе соболя.
Черный как смоль зверек таращил вишневые глаза, а его темный нос беспрерывно дергался. Там, где рука охотника держала соболя, из-под черной, лоснящейся, мягкой, как пух, шерстки проглядывал нежно-сиреневого отлива подшерсток.
— Ох, и хорош! — невольно воскликнул Владимир.
Много пришлось видеть ему соболей, но зверька такой красоты в заповеднике не было. Во всяком случае, молодой охотник считал, что это именно так. Впрочем, ему следовало бы поверить. Пожалуй, даже Медведев, работавший директором со дня основания заповедника, и тот не знал лучше территории и ее обитателей, нежели Владимир.
— Погонял же ты меня, — приговаривал Владимир, завязывая соболя в плотный темный мешок. — Да не жалко! Больно уж хорош!
Ввечеру небо — затянули тучи, но ветер не разгулялся. По этим приметам сильного мороза или пургу ждать не приходилось.
Владимир решил заночевать на склоне сопки в березняке. Он запалил костер, вскипятил чаю, поужинал и отправился за еловыми и пихтовыми лапами, чтобы устроить себе постель у огонька, весело потрескивавшего в непорочном молчании тайги. Солнце уже зашло, о чем можно было судить по быстро упавшим плотным сумеркам. Стволы берез темнели на синем фоне снега, почти сливаясь со снежным настом. И казалось, что длинные и черные космы ветвей, свисавшие почти до сугробов, опускаются прямо из низких туч.
Охотнику понадобилось пройти с полкилометра, прежде чем показалась темная густая стена ельника. Дойдя до первых елей, он вынул из-за пояса топор и принялся обрубать нижние лапы для подстилки. Неожиданно Владимир опустил занесенный топор. Ему показалось, что у самой вершины сопки, там, где кроны деревьев сливались с небом, мелькнул огонек.
Он пригляделся внимательнее. Где-то, запутавшись в ветвях у вершин деревьев, и в самом деле тускло светился огонек.
Бросив нарубленные ветки, Владимир пошел вверх по склону.
Время шло. Из округа поторапливали с решением многих загадок, возникших в связи с воздушной катастрофой.
Полковник Шипов мрачнел с каждым днем. Хотя кое-что и прояснилось, но главное — цель, с которой была нарушена граница, оставалось загадкой. И сколько полковник ни ломал голову, сколько версий ни строил, ни одна из них не казалась ему подходящей.
Он не мог с уверенностью заявить: враг пришел за тем-то и, чтобы обезвредить его, надо действовать так и никак иначе. Впрочем, до сих пор не было найдено доказательств, подтверждавших, что на планере был пассажир. Но пока пограничники действовали так, как если бы этот пассажир был и покинул планер до катастрофы.
Несколько путало карты и то обстоятельство, что после сообщения по иностранному радио о пропаже планера, никто и ничем не выдал какой-либо тревоги или нетерпения по поводу исчезновения машины, пилота. Короткая информация камчатского радио о воздушной катастрофе прошла совершенно незамеченной, не вызвала ни одного отклика за рубежом.
Почему? Это тоже волновало Шипова. Что скрывалось за подобным молчанием?