«Опять дурацкие вампиры!..» - страница 5

У полевого состава археологов тоже имелись свои штатные, (помимо официальных охранников) «землекопы» – я так понимаю, в основном для того, чтобы, как говорится, бдить: не утаят ли озабоченные поисками научной истины любимые археологи чего «такого», если, вдруг, случайно, раскопают самостоятельно.

Ну, мне тогда на все эти интриги, и сложные межведомственно-начальственные взаимоотношения было наплевать – чтобы не скучать, значит, душой и телом, я всю дорогу, начиная прямо с самолёта, подбивал клинья к нашей очаровательной поварихе.

Правда, она годилась мне, скорее, в матери, и весила добрых двести фунтов, но что сделаешь: во-первых, она действительно была мила на лицо, и понравилась мне, а во-вторых – и я оказался в этом прав! – на пятнадцать миль в округе других женщин не нашлось. И не то, что белых – вообще никаких.

Вот её, милую и немного наивную, падкую, как оказалось, до пошлых анекдотов, примитивно-лобовых комплиментов, и сплетен про артистов и поп-звёзд, Надю, по прибытии в базовый лагерь и пришлось утешать, и уговаривать – она здорово, как бы это сказать, расстроилась, когда узнала, что штатный повар археологов, Дэйв Олдфилд, умер от какой-то местной болотной лихорадки. И не помог ему ни док Нед, ни госпиталь в столице, куда его перевезли даже частным вертолётом.

Ну, сами понимаете, я старался больше всех, и через пару дней мы уже жили с ней вдвоём, в одном из свободных домиков, выделенных для нас экспедицией Эда – было их, этих весьма уютных коттеджиков, наверное, человек на пятьдесят, хотя всех вместе нас не набралось бы и тридцати.

Теперь-то надёжная защита и опора у Нади имелась круглые сутки. Аспиранты, и наши, и археологов, да и лаборанты, ни звука против не проронили: ещё бы, я-то был потяжелее любого из них фунтов на двадцать, хоть и пониже ростом, а футболом в командах своих университетов, или работой в тренажёрных залах они явно не заморачивались. Стало быть, и подготовочка спортивная, и форма челюсти были не те, чтобы возражать. Как ни странно, но «землекопы» Надю словно бы в упор не видели. Может, у них приказ был, или ещё что такое… А руководство, и наше, и археологическое, и сержант Лесли, главный по охране «объекта», не возражали. Что мы осваиваем удобства своего коттеджа – семейным, так сказать, способом.

Первые деньки всё было как бы в новинку – ну, там, и джунгли, и духота, и комары проклятущие с москитами и здоровенными многоножками, вечно норовившими забраться туда, где в них нуждались меньше всего, (Обычно – в ботинок, или за шиворот!) яркие красавицы-птицы, летавшие над нами днём, и орущие в любое время суток. И ужасные вопли и завывания остальных обитателей джунглей, и стрёкот цикад – по ночам. И ещё огромная таинственная пирамида, и мерцающие незнакомые звёзды – я таких больших сроду не видывал! – и здоровенная, словно головка жёлто-зелёного сыра, королева-луна.

Но потом как-то так получилось, что всё вошло в колею, и на всю эту дурацкую экзотику стали обращать внимания не больше, чем на воробьёв, или завывания полицейских сирен – там, дома.

Утром вся наша «профессура» проводила с рабочими группами Боба и Хуча коротенькую планёрку – дескать, где и что копаем сегодня – и с нашей «физической» бригадой: что и где «смотрим». И все расходились по местам: аспиранты и «землекопы» – копать, начальство – руководить и «лично присутствовать», Надя – к кастрюлям и сковородкам, я – в палатку с аппаратурой.

Палатка была здоровенная – наверное, (Впрочем – почему – наверное?!) армейская, человек на тридцать. Да и аппаратуры имелось ничего себе – навалено во всех углах. Буквально повернуться было негде, особенно после того, как мы притащили со склада, буквально выцарапав из лап интенданта, свою.

Ну, это уж потом. Вначале – дай бог, как говорится, было разобраться с добром археологов. С Денни Уотерсом, их «спецом», мы прекрасно поладили, так как он честно и сразу, с очаровательно милой улыбкой признался, что почти ничего в ней не понимает, и довольно трогательно извинился, и попросил меня, не смогу ли я… Настроить, объяснить… Ну и всё такое прочее.