Опыты - страница 27
Короче говоря, теперь мне остается только сожалеть, что в тот ответственный период становления личности я по тем или иным причинам не воспользовался ни одним из вышеприведенных поводов для госпитализации. Можно лишь предполагать, насколько это обогатило бы мой духовный опыт и укрепило молодое здоровье, подвергавшееся столь яростным атакам жизненных обстоятельств. Но факт остается фактом: только, повторяю, через восемь лет после моего псевдосотрясения мозга я вновь оказался под уютным больничным кровом, и на этот раз моим прибежищем оказалась психиатрическая больница № 12.
Однако прежде чем рассказывать об этом, мне кажется уместным сделать небольшое отступление и сказать несколько слов о психбольницах вообще, поскольку если обычная клиническая больница, с моей точки зрения, является местом, куда попасть должен стремиться каждый, то для больницы психиатрической такое утверждение совершенно не подходит. Здесь, на мой взгляд, не может идти даже речи о желании или нежелании — это попросту обязанность для любого человека, неравнодушного к собственной судьбе и небезразличного к тому, что он собой представляет. Я, разумеется, вполне отдаю себе отчет, что пропускная способность наших психбольниц, к сожалению, крайне невелика и они не в состоянии принять и тысячной доли тех, кому совершенно необходимо там побывать, но если по прочтении моих заметок у кого-то из этих людей появится хотя бы стремление туда попасть, я уже буду считать свой труд не напрасным.
Самый существенный нюанс заключается в том, что то положительное влияние больничной жизни, которое пациент обычной больницы может реципиировать или не реципиировать в зависимости от его умонастроения, тяжести заболевания и прочих привходящих причин, в больнице психиатрической, в силу ее удивительной и необъяснимой специфики, перестает быть, так сказать, факультативным и оказывает на человека свое благотворное воздействие абсолютно независимо от его (человека) душевного состояния и рецептивных возможностей. Не знаю, чем объяснить эту закономерность, но мой богатый эмпирический опыт (а я неоднократно и подолгу лежал в самых разных психбольницах) еще ни разу не дал мне повода усомниться в ее непреложности. Откровенно говоря, я даже с трудом могу представить себе человека (я, разумеется, имею в виду психически здоровых людей или по крайней мере таких, у кого изменения коры головного мозга не приняли необратимый характер), который, побывав в психбольнице, не почерпнул бы там новых (и порой сенсационных) знаний о себе и который не вышел бы оттуда готовым со скорбным мужеством (или с яростным малодушием) противостоять (или не противостоять) всем житейским бурям и невзгодам и исполненным благородной решимости принимать (или не принимать) эту жизнь такой, какая она есть.
Конечно, читателю, судящему о психиатрических лечебницах по душераздирающим описаниям «домов скорби» в изящной словесности, все это может показаться несколько странным. Смею заверить, что автору этих строк тоже знакомы и гениальные «Записки сумасшедшего», и, на мой взгляд, чуть менее гениальная «Палата № 6», и знаменитая пьеса Вен. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или Шаги командора». Однако в этих и других аналогичных по тематике произведениях описания психбольниц не являются, как я понимаю, основной художественной задачей (если, разумеется, вообще можно говорить о каких-то утилитарных описательных задачах в произведении искусства) и носят несколько условный и, если хотите, фоновый характер. Поэтому, при всем моем уважении к упомянутым творениям, по ним с таким же успехом можно судить о подлинных достоинствах и недостатках психиатрических больниц, как, скажем, по «Фиесте» Хемингуэя — о преимуществах и неудобствах травматической импотенции.