Орден Крона. Банда изгоев - страница 25

– Тебе не нравится, – погрустнел Мон. Он почесал замёрзшее ухо и спрятал руки в карманы накидки. – Я просто не знал, что нужно дарить девушкам. А ты вообще… не совсем девушка.

Нежно-розовая горошина размером с бруснику сияла даже ярче окружающего снега. Я аккуратно поддела бусину, и она потянула за собой тонкую золотистую цепочку.

Мимо прошагал недовольный поварёнок с огромным подносом ароматного печенья, и я едва не выронила подарок – поймала его буквально у самого сугроба. Со стороны площади заголосили восславления, захохотали студенты.

– То есть, конечно же, ты девушка! – как-то яростно оправдался Мон, будто злясь на студентов или на самого себя. – Просто я знал, что ты не любишь все эти женские штучки, но всё равно… – он облизал губы.

– Мне нравится, – прервала я смущённую речь. – Похожа на крохотную луну. Такая… ровная. И красивая.

– Правда? – вытаращил глаза друг.

– Клянусь, – ни капли не солгала я. – Можно надену её прямо сейчас?

– Ты хочешь? – глаза его забегали, оглядели дорожки, ёлки, мелькающих на ступенях студентов, но остановились на мне. – Да, конечно! – обрадовался Монтгомери. – Мне будет приятно, если наденешь.

– Поможешь мне? – протянула я украшение, и он попятился, будто в руках у меня был коготь икша, а не его собственный подарок.

Но потом осмелел, подул на ладони, бережно взял подвеску.

Я развернулась, скинула капюшон. Волосы Фидерика подняла мне в высокую причёску, поэтому дополнительно придерживать их не требовалось – только расстегнуть ворот накидки, освобождая шею.

Прохладная горошина легла между ключицами, и я обхватила её, придерживая, чтобы она снова не попыталась утопиться в сугробе.

Ладони Мона оказались горячими, будто сквозь них текла магия Девейны – приятный жар обжигал затылок с каждым прикосновением. Я слышала, как парень пыхтит, пытаясь совладать с хитрым замком. Стояла неподвижно и боковым зрением наблюдала за теми, кто кидал на нас любопытные взгляды. Ну и пусть. Правила мы не нарушали, а на слухи мне давно уже было наплевать.

Через минуту всё было кончено, и я не придумала ничего лучше, чем обхватить большое мягкое тело друга в знак благодарности.

– Во имя Квертинда, – прошептал мне на ухо Мон.

– Отпразднуйте здесь без меня хорошенько, – пожелала я, освободившись от его медвежьих объятий. И тихо добавила: – Проследи, чтобы Комдор не напился, ладно?

– Конечно, – уже искренне и свободно улыбнулся Монтгомери. – Встретимся утром за завтраком?

– За обедом – точно! – пообещала я. – Завтрак могу проспать.

Мы рассмеялись и, постояв ещё несколько секунд, разошлись в разные стороны.

***

В некотором смысле мы с хоботорогом были похожи. Он и я – нелепые, странные создания, которые невероятным счастливым образом выживали вопреки судьбе. Мы оба должны были сгинуть, погибнуть под смертельными жерновами Квертинда, но оба неплохо устроились и даже имели вполне ясные перспективы. Но если участь хоботорога легко объяснялась человеческой жалостью и великодушием, то моя собственная казалась мне совершенно непостижимой. Я словно ходила по натянутому канату с завязанными глазами, и каждый следующий шаг мог оказаться смертельным. Одно неловкое движение – и сорвёшься в пустоту. Но страха не было: нутром, шестым чувством я ощущала, что где-то внизу за мной следит тот, кто непременно поймает, если я оступлюсь.

– Где же твой хозяин? – спросила я у вязаного собеседника.

Тихий шёпот в пустом кабинете показался слишком громким, как и последовавший за ним вздох. Хоботорог сверкнул глазом-бусиной, но мудро промолчал.

Господина Демиурга всё ещё не было, поэтому маскарада я дожидалась в компании уродливой игрушки и фолианта кровавой магии. Книгу открыла больше по привычке – поначалу вздумалось потратить свободное время с умом и вычитать несколько новых заклинаний, но сознание напрочь отказалось сосредотачиваться на учёбе. В конце концов я забросила жёлтые страницы и уставилась рассеянным взглядом в окно.

Двор Приюта наполнялся густыми янтарными сумерками, светлыми от фонарей и сияющих иллюзий. На террасе суетились слуги, заканчивая последние приготовления: столы вдоль парапета заполнялись блюдами, бесчисленные свечи вспыхивали под лучинами, бокалы сияли начищенными стенками. Даже снегопад не посмел потревожить это оживлённое благополучие. Праздник приближался неумолимо, неизбежно, лавиной человеческого счастья и светлых надежд. Ожидание чуда почти осязаемо висело в воздухе – случайной улыбкой на вечно угрюмом лице, блеском глаз и заливистым смехом.