Орден Крона. Банда изгоев - страница 31

– Гостей в этом году будет развлекать менестрель, – Тать сжал мою ладонь и дёрнул так, что я чуть не пропахала носом побитые замшелые ступени. – Гений Тибрийский. Слышала когда-нибудь?

– О-о-о-о, – улыбнулась я внезапной догадке, порадовавшись тому, что могу отвлечься. – Много, много раз.

– Серьёзно? – недоверчиво скривился Тать.

– Обожаю его, – поведала я чистую правду.

– Никогда бы не подумал, что ты разбираешься в музыке, – голос Демиурга зазвучал совсем рядом.

Создатель ждал у ограды. Довольный, расслабленный и таинственный. Так и не скажешь, что всю ночь провёл на ледяном острове и в нервном напряжении. Я даже позавидовала его умению держать себя, не выдавая усталости.

– Я ещё смогу вас удивить, – пообещала я.

Татовский буквально сдал куклу Юну Горст с рук на руки – видимо, всё-таки получил задание следить за мной на празднике. После мозолистой, сухой и горячей ладони Татя касание прохладных рук Демиурга показалось изысканной лаской. Он нежно прошёлся кончиками пальцев по моему запястью, как всегда, не придавая большого значения прикосновению. Но я отчего-то вздрогнула. Должно быть, впечатлилась недавним видением и общей атмосферой торжества.

– Идём, – господин взял меня под руку и повёл сквозь толпу.

Я покорно двинулась рядом, подстраиваясь под его шаг. Завертела головой во все стороны, стараясь найти того кровавого мага в толпе, но тщетно. Вот темноволосый мужчина в белой сорочке, но ниже ростом и толще. У столика с пирамидой бокалов ещё один брюнет с почерневшими руками наслаждается десертом. Не тот. Ещё один, схожего роста и образа, веселит стайку торжественно-нарядных масок. Тоже не он.

Увлекшись, я не заметила, как мы пересекли площадь и остановились ближе к притихшему оркестру – в тени беседки, увитой розами. Вид отсюда открывался не самый удачный, зато пышный куст с нежными бутонами служил отличным укрытием. Запах роз впился в ноздри, привычно вызывая знакомую дурноту. Я уткнулась носом в мужское плечо, чтобы заглушить навязчивый аромат. Демиург от неожиданности отпрянул – посмотрел удивлённо и как-то… с недоумением. Но потом воспользовался положением и деликатно приобнял меня за талию.

– …из самой столицы Квертинда! – донёсся голос Марианны из-за спин собравшихся в круг в гостей. – Великий король баллад и повелитель слова – Гений Тибрийский!

Явление барда встретили весьма сдержанными аплодисментами, чему он ни капли не смутился. А я захлопала громко и яростно, отчего стоящая впереди леди в кружевной полумаске обернулась и скривила губы. Ну и пусть. Зато бард легко нашёл меня в толпе и, сняв свой жёлтый берет, задорно поклонился до самого пола. Довольная, я помахала ему и улыбнулась. Может, это было нарочито, но просто необходимо мне сейчас.

Тренькнули струны, утихомирив толпу, и после короткой паузы в воздухе разлилась напевная, проникновенная, знакомая мне до каждой нотки мелодия. Я мгновенно погрузилась в сладкое забытье, в полудрёму, и была готова услышать голос Сирены, поющей о том, как сладок сна конец… но вместо неё запел бард. Высоким, бархатистым голосом умелого сказителя:

Смотри же на себя чужим, холодным взглядом.

Кем стала ты теперь, и служишь ты кому?

Не свет горит в тебе, а месть коварным ядом

Всё манит и влечёт к душе пропащей тьму.

Могла бы ты пойти дорогой чести доброй,

Со смертью не играть, судьбе не возражать.

Но, сделав выбор раз, ты больше не способна

Стать той же, кем была, и двинуть время вспять.

И вновь перед тобой есть два пути опасных.

Какой из них верней – не знаёт даже тот,

Кто проклял королевство божественною властью,

Кто Квертинду сулит трагический исход.

Влечёт тебя туда, где новые вершины

Горят во тьме ночной сиянием любви,

А долг зовёт к мечте, заветной, нерушимой:

Погибелью врага закон установить.

Две правды, две судьбы, две разные дороги

Ведут в один конец, одна другой темней.

Но с кем разделишь жизнь в финальном эпилоге?

Чей Квертинд для тебя окажется важней?

Дивная мелодия струилась сквозь толпу, вытягивала на поверхность самые сокровенные чувства. Гости притихли, завороженные лирической балладой и талантом Гения Тибрийского. И я тоже притихла. Пропали мысли, сомнения, тревоги. Душа как будто исцелилась от всякого недуга и взмыла вместе с высокими нотами к ярким фонарям над нашими головами.