Орел и Дракон - страница 8

, он на каждых состязаниях во время тинга, йоля или Середины Лета одерживал победу – или в беге, или в плавании, или в прыжках, или в метании копья, и азарт и упорство вполне возмещали ему недостаток роста. У него было обычное лицо с мягкими чертами, желтова-серые глаза и русые волосы с легким рыжеватым отливом. В обычное время он выглядел человеком добродушным и дружелюбным, каковым, собственно, и был, но каждый раз, когда он волновался, напрягался или тем более сердился, его глаза превращались в щелочки и взгляд сверкал, как настоящая сталь. Бывало, он улыбался, победив в каком-нибудь состязании на играх Середины Лета или выиграв бой у Харальда или кого-нибудь из хирдманов, но глаза его и тогда оставались злыми: улыбаясь, он еще не успевал остыть и по-прежнему был сосредоточен на борьбе. «У Рери злые глаза победителя! – с одобрением говорил Ингвар конунг. – Парень с такими глазами непременно своего добьется, чего бы это ему ни стоило!»

Рери действительно злился, если ему не удавалось чего-то добиться, и ему невероятно обидно было сидеть в Хельгелунде под боком у хромого дяди, когда на свете так много возможностей раздобыть славу и богатство! Свой род Рери знал почти до самого Одина, происхождение от которого и давало ему право претендовать почти на любой престол в Северных странах. Если только нынешний владелец не станет возражать…

Но ведь право только тогда чего-то стоит, когда подкрепляется силой. Если бы только он не был прикован к этим скалистым пригоркам, где пасутся коровы и овцы бондов, своей бедностью и одиночеством! Если бы Ингвар конунг поверил в сыновей своей сестры и помог им с войском, как Харальду Боевому Зубу помогли родичи его матери, королевы Гюрид! Ингвар конунг и сам любил поговорить о том, что хорошо бы ему снова отправиться в поход, чтобы не умереть от старости в своей постели. Но старость еще на пороге не стояла, и каждый год что-нибудь мешало: то урожай плохой, то знамения на йоль выдались неблагоприятные. А прошлой весной старуха королева Рагнхильд вдруг слегла в постель и потребовала, чтобы сын дождался ее смерти и самолично устроил достойное погребение; Ингвар послушался мать и остался дома, а она проболела все лето да и встала, и теперь снова снует по усадьбе, ни днем ни ночью не переставая прясть на ходу4, гремит ключами и покрикивает на рабов.

Рери подавил тяжкий вздох. Его мышцы сами собой напрягались, казалось, еще немного, и какие-то крылья поднимут его, как Вёлунда, и понесут – к свободе и славе…

Вернувшись домой, Ингвар конунг разослал по округе людей. И они привезли такие новости, что даже Рери перестал жаловаться на скуку. Викинги с погибшего корабля объявились, да еще как! Три дня назад, еще пока буря вовсю бушевала, они нагрянули в Ивняковую Горку, двор Аудуна бонда, и угнали из хлева всю скотину: пять коров и шестнадцать овец. Три сторожевые собаки потом были найдены убитыми, а хозяева, сидя в доме, за шумом ветра даже ничего не услышали. И им еще повезло. Через день незваные гости явились на пастбище Альвира бонда, откуда еще не угнали на зиму скот. Альвир бонд лишился шести коров из своего стада, а пастух обнаружился на подвядшей траве пастбища – зарубленный. Хорошо еще, что женщины-скотницы как раз понесли в усадьбу свежий сыр, а не то их участь была бы плачевна.

– Это настоящие разбойники! – говорил потом Альвир бонд, сам прискакавший в Хельгелунд. Это был один из так называемых «больших бондов», то есть имевших не только рабов в доме и работников на полях и пастбищах, но и «младших бондов», которые нанимали у него часть земли и вели там свое хозяйство. – Я требую, конунг, прикажи собирать войско! Если оставить этих разбойников делать что хотят, то скоро у нас во всем хараде не останется ни одного дома, где они не побывают! Мы должны защищать свое имущество!

– Может быть, они уйдут! – говорил фру Торгерд. По опыту зная, что такое сражение возле порога дома, она совсем не хотела увидеть это еще раз.

– Куда же они уйдут, сестра, если у них нет корабля! – Ингвар конунг не надеялся на такой легкий исход. – Они так и будут разбойничать, пока не захватят чей-нибудь корабль!