В этом плане чекистов больше интересовала такая социокультурная группа командных и административных кадров, как бывшие офицеры. Из их общей массы органы госбезопасности выделяли несколько категорий. Критерием являлась потенциальная опасность для Советской власти и большевистского режима.
Бывшие офицеры и генералы ранжировались чекистами следующим образом:
1) те, кто воевал в составе белогвардейских армий или находился на занятой территории;
2) окончившие Академию Генерального штаба, либо причисленные к Генеральному штабу до октября 1917 г.;
3) морские офицеры;
4) насильственно, под угрозой репрессий, мобилизованные в ряды Красной армии;
5) добровольно вступившие в Красную армию из патриотических побуждений для участия в борьбе с внешним противником (Германией, Польшей) и по идейным причинам.
Отношение к бывшим офицерам сформировалось еще в годы Гражданской войны: их терпели в силу обстоятельств и поэтому именовали «военспецами», подчеркивая тем самым временное пребывание их в армии нового типа. Да и как могло быть иначе, если руководители партии и государства именно так смотрели на данную категорию военнослужащих. Особняком здесь, и то лишь в известной степени, стоял Л. Троцкий.
А вот Н. Бухарин, к примеру, отмечал, что пришедший к власти пролетариат в первую фазу своего господства будет иметь против себя значительные силы, включая бывших генералов и офицеров. «Все эти слои, классы, группы, — утверждал он, — неизбежно ведут активную борьбу против пролетариата под политической гегемонией представителей финансового капитала и под военной гегемонией генералитета. Эти атаки нужно отбить и врага дезорганизовать. Другие методы борьбы с его стороны (саботаж) нужно подавить и т. д. Все это может сделать только „концентрированное насилие“»[199].
Слова теоретика большевистской партии касались и белоэмигрантов, и советских «военспецов» (последних в особенности) в части борьбы с саботажем. Таким образом, Н. Бухарин и обозначил одну из внутренних угроз для Красной армии — саботаж со стороны бывших офицеров и генералов.
Такой взгляд на бывших офицеров одного из ведущих деятелей коммунистической партии явно сказался и на позиции авторов соответствующей статьи в шестом томе 1-го издания «Малой советской энциклопедии», увидевшей свет в 1931 г. «Офицеры, — отмечается там, — представляли замкнутую касту, доступ в которую был открыт преимущественно представителям господствующего класса… они являлись верной опорой самодержавия в его борьбе с революционным движением»[200].
Подобным образом бывшие офицеры описывались и в 1939 г. в «Большой советской энциклопедии». Особо подчеркивалось, что среди тех, кто был привлечен на службу в Красную армию, «оказалось немало предателей и шпионов, разоблаченных советской разведкой и понесших заслуженную кару»[201].
Подобные публичные оценки относились к достаточно многочисленной группе командного состава. На 1 января 1921 г. офицеры царской и белых армий составляли 34 % от общей численности руководящих кадров всех степеней в Красной армии[202]. Многие «военспецы» занимали высшие командные, штабные и административно-хозяйственные должности. Особенно большой была их концентрация в военно-учебных заведениях, прежде всего в Военной академии РККА.
В общей массе бывших офицеров особо выделялись те, кто служил в белогвардейских армиях и националистических формированиях.
В первые годы после окончания Гражданской войны, в условиях резкого сокращения Красной армии, указанную выше категорию комсостава стремились удалить с военной службы в первую очередь. На 1 января 1921 г. в рядах Красной армии проходило службу около 12 тысяч бывших белых офицеров, а к концу 1922 г. их оставалось уже менее двух тысяч[203].
Увольнение данной группы военнослужащих происходило на основе специальной инструкции Штаба РВСР от 21 мая 1921 г., предварительно согласованной с Особым отделом ВЧК[204].
После Кронштадтского мятежа особое внимание было обращено также на бывших офицеров царского военно-морского флота, однако решительному увольнению их препятствовало отсутствие подготовленных и преданных новой власти молодых кадров из рабочих и крестьян.