Оргвопрос. Об успешных формах революционной организации - страница 10

для капитализма. А «антиглобалисты» «третьего мира», действительно имеющие право записать себе в актив определенные успехи — это не сетевые структуры, это союзы вполне иерархизированных и дисциплинированных политических и общественных организаций и новых социальных движений.

И вообще, в «сетевых структурах» нет ничего нового. К такому «рассеянному» принципу деятельности неоднократно прибегали на протяжении мировой истории разные революционные организации — в неблагоприятных условиях, когда не было другого способа уклониться от ударов несравнимо более сильного классового врага. К этому приему прибегали (на последнем этапе своей деятельности), например, «Красные бригады» в Италии. А до них — и не раз — партизанские организации в Венесуэле, Колумбии, Бразилии. А до них — эсеры (переход от «центрального террора» Боевой организации к «летучим отрядам»). А до них — китайская «Триада» («Саньхэ хуэй», «Саньдянь хуэй», «Тяньди хуэй»). И т.д.

То, что псевдолевые «первого мира» — вслед за левыми постмодернистами М. Фуко, Ж. Делёзом и С. Гваттари — принялись восхвалять и пропагандировать эти «сетевые структуры» (так ничего нигде и не добившиеся), несомненно, является лишь дополнительным доказательством буржуазного характера европейского левого постмодернизма (как и всех «левых» «первого мира» вообще).

Сегодня левые на всем постсоветском пространстве (а и Литва, и Россия относятся именно к постсоветскому пространству) находятся приблизительно в такой же крайне невыгодной для себя ситуации, в какой находились западные левые во времена издания Марксом «Рейнской газеты». Отчасти это связано, разумеется, со случившимся 20 лет назад крахом советской системы, что повлекло за собой идейный кризис левых во всем мире (включая и тех левых, кто был справедливым или несправедливым — в данном случае это неважно — критиком советской системы). «Законодателем моды» в мире левых, как правило (исключая отдельные периоды, вроде периода после Октябрьской революции или после Кубинской революции), был и остается «первый мир». Но именно левые «первого мира», левые мировой капиталистической метрополии, получающие свою (пусть небольшую) долю от неоколониального империалистического грабежа всей остальной планеты, показали примеры позорной деградации и еще более позорной продажности. «Левый постмодернизм», «постмарксизм» в духе Лаклау — Муфф и тому подобные проявления идеологической деградации оказались преобладающими и задающими интеллектуальную моду для левых всего мира. Шарлатан и шоумен Славой Жижек, впадающий в маразм Тони Негри, клинический идиот Джон Зерзан вдруг стали считаться «самыми яркими представителями левой мысли». Разумеется, одновременно сохранилось большое число сталинистских, троцкистских, маоистских, анархистских и прочих догматиков, способных лишь механически повторять заученные формулы полувековой и вековой давности, и потому никаких достижений от них ждать не приходится. Социал-демократы «первого мира» выродились в обычных буржуазных либералов («новый лейборизм» и т.п.), коммунисты — в обычных социал-демократов.

Между тем все левые (а далеко не одни только представители «новой периферии», то есть постсоветского пространства) оказались в ситуации, когда действует сразу несколько факторов, препятствующих успешной революционной борьбе. Причем эти факторы возникли не вдруг, а складывались в последние несколько десятилетий (приблизительно с эпохи наступления неолиберализма) — и левые (в первую очередь левые «первого мира») оказались не способны что-либо этим новым факторам противопоставить. И такое впечатление, что и не хотели противопоставлять (им и так было хорошо и удобно: они сидели в уютных парламентских креслах в буржуазных — то есть вражеских — парламентах и в уютных профессорских креслах в буржуазных — то есть вражеских