Оргвопрос. Об успешных формах революционной организации - страница 5

Плюсом массовых пролетарских (социал-демократических) партий оказалось то, что классовый враг не мог с ними бороться обычным путем — путем полицейских операций: бессмысленно было засылать в эти партии агентов и провокаторов, так как партии ничего противозаконного не делали. Можно было — под надуманными предлогами — эти партии запрещать, но, будучи массовыми организациями, они даже после запрета не исчезали, так как связи между членами партий не прерывались и активисты (пусть их число и серьезно падало) продолжали свою деятельность в рамках тех или иных легальных рабочих организаций (обычно профсоюзов). И эта деятельность не считалась противозаконной. Например, Социал-демократическая партия Дании была запрещена властями буквально на следующий год, но через несколько лет возродилась под другим названием. Самый известный пример такого рода — Исключительный закон против социалистов, принятый Бисмарком в 1878 году и действовавший 12 лет. За эти 12 лет Социал-демократическая рабочая партия Германии, действуя в подполье и из-за границы и сочетая нелегальные методы с легальными (поскольку сама по себе идеология социал-демократии и само по себе право рабочих на объединение в какие-либо организации не были запрещены), несмотря на репрессии, серьезно увеличила свое влияние в стране, так что когда на выборах в рейхстаг за социал-демократов (они, конечно, не называли себя открыто членами партии, но это был секрет Полишинеля) проголосовал 1 миллион 427 тысяч избирателей (против менее чем 500 тысяч в 1878 году), правительство было вынуждено отступить.

Однако массовые пролетарские политические партии сразу столкнулись с четырьмя серьезными проблемами. Во-первых, легализм неизбежно вел к засорению партии: в ее ряды вступали всякого рода шарлатаны, авантюристы, болтуны и тщеславные личности, мечтавшие о парламентской, а затем, глядишь, и правительственной карьере и славе. Легальная организация не могла этому противостоять, так как не было способов выявить и отсеять такого рода человеческий мусор при вступлении в партию. В подпольных группах такие люди неизбежно рано или поздно отсеивались из-за опасностей подполья: они либо трусили и уходили, либо предавали организацию и переходили на сторону правительства, либо выдавали себя своим авантюризмом, некомпетентностью, глупостью, из-за которых подпольные группы и их выступления терпели провал. Легальные партии не имели такого рода естественных форм отбора. Любой авантюрист и краснобай с хорошо подвешенным языком имел шансы сделать партийную карьеру и превратиться в руководителя.

Во-вторых, легализм предполагал необходимость соблюдения действующих законов, то есть умеренность. Поскольку же законы были приняты классовым врагом, они были направлены, естественно, на защиту интересов и самой власти классового врага, а не против них. Это, помимо прочего, обеспечивало успех внутри пролетарских партий именно оппортунистическим элементам, что, естественно, толкало сами эти партии к измене интересам своего класса, к вынужденному (ради сохранения «преимуществ легальности») перерождению в нереволюционные.

В-третьих (особенно хорошо это было видно в тех пролетарских партиях, которые сразу сложились на основе уже существовавших легальных рабочих организаций), изначально в рядах партии оказывалось большое количество нереволюционно настроенных рядовых членов, которые воспринимали партию как простое продолжение предыдущей экономической, то есть исключительно реформистской борьбы. Именно эта нереволюционная массовая членская база, в психологическом отношении мещанская, и обеспечивала успех оппортунистским вождям и теоретикам, в психологическом плане таким же мещанам, с такими же стремлением к банальному мещанскому уюту, элементарно трусливым и мечтавшим вовсе не о баррикадах, а о депутатских и профессорских креслах (то есть не о разрушении существующих структур буржуазного государства, а о занятии почетных должностей в этих структурах).

Наконец, сам по себе парламент был ловушкой. Буржуазный парламент предполагает не столько борьбу, сколько сотрудничество, обучение практике коалиций, уступок и т.п. Быть парламентским меньшинством, которое «вечно против», — нелепо. Парламентская деятельность ориентирована на